Виктор Ерофеев приехал в Киев по поводу - вручить Гоголевскую премию Олегу Вергелису за книгу «АнтиРаневская». Я, разумеется, не удержалась от возможности поговорить с писателем и на отвлеченные темы.

Безусловно, книгу Вергелиса он похвалил:

- Хочу сказать, что эта книга - моя первая встреча с автором, но, как всегда, когда встречаешь что-то хорошее, получаешь удовольствие. Достаточно молодой человек, пишет на разные темы, приятно, что многое написано о российской литературе. Нас все время пытаются разделить на кусочки, но мы не должны поддаваться на дурацкие политические игры. Нужно находить друг для друга радость и получать удовольствие от общей культуры.

В разговор включилась коллега:

- Вам знакомы все персонажи книги Вергелиса?

- Не все, конечно, но знакома Раневская, например. Янукович - тоже знакомый персонаж. Я не могу сказать, что понравилось безоговорочно, но уровень текста, его качество - европейского класса. Поздравляю вас.

- Когда ждать от вас новой книги?

- Сейчас дописываю роман - вырвался, чтобы поприсутствовать на вручении, тем более что мероприятие проводят мои друзья, а я люблю бывать в их компании. В принципе, издатель держит меня за горло, так что в сентябре книга уже будет.

Я очень надеюсь, что Василий Шкляр еще раз возьмется за перо и переведет мой новый роман на украинский. Он уже перевел мою «Энциклопедию русской души», обещал перевести «Русскую красавицу»... Я очень доволен переводом «Хорошего Сталина», который сделали в Черновцах, и очень доволен переводом Васи - вот это настоящий контакт культур! Убежден, что свою острую книгу («Черный ворон». - «Дуся».) он в какой-то степени написал под воздействием моей бешено-острой «Энциклопедии русской души». Убежден! Но ему не скажу, потому что он гордый.

- В своей книге вы как-то написали, что место критики - и критика - в лакейской. Вы изменили свое мнение, раз так безудержно хвалите книгу Вергелиса?

- Тогда я написал это с иронией. Впрочем, я считаю и сейчас, что критик должен быть слугой творчества, а не творчество должно выстраиваться для того, чтобы критики получали свое удовольствие. И нередко критика любит строить актеров, драматургов и писателей в одной ей понятные шеренги.

Но эта книга написана с огромной любовью к искусству. Можно в чем-то не соглашаться с автором, например, когда он там говорит «мудреный Шнитке» (в эссе о том, что странно требовать от Януковича любви к Шнитке, раз он простой донецкий парень. - «Дуся»).

Знаете, Дуся, именно Альфред Шнитке написал оперу на мой текст, и вряд ли можно ее назвать мудреной. Однако это уже оценки, которые могут у нас не совпадать с автором... В этом и есть смысл чтения: с чем-то можно согласиться, с чем-то нет, а что-то оспорить.

- А что вас заставило вступить в клуб «Сковорода»?

- Я давно думал о том, чтобы сделать русско-украинский журнал «Сковорода», где бы мы могли обсуждать вопросы, а может быть, проблему русско-украинской ментальности. И поскольку у меня не хватило времени, то, когда у Дмитрия Киселева возникла идея сделать клуб, я просто сказал: хорошо, делай. Но название это мое. Впрочем, у меня совершенно нет времени отслеживать, что он там делает - надеюсь, ничего ужасного. И на заседания не приезжаю.

Мой коллега с телеканала СТБ решил поговорить с писателем о проблеме русского языка в Украине. Ответ, конечно, оказался предсказуемым, с обязательной апелляцией к «солов'їній мові» и Швейцарии:

- Так сложилось, что на этой территории есть несколько языков - поразительный по своей художественности украинский, песни на котором мы слышим по всему миру. Здесь исторически бытовал польский язык. Здесь существует и продолжает существовать русский - и великорусский, и в форме суржика... И я никак не могу понять, для кого это обидно. Есть, например, Швейцария, где четыре языка, и никто не считает ее странной страной. Если бы я приехал в немецкую часть Швейцарии и сказал: «Странно, у вас там на юге по-итальянски разговаривают», мне бы ответили: «Знаешь, у нас есть люди, тоже швейцарцы, но они говорят по-итальянски». При этом они все языки более или менее хорошо знают, а французский и немецкий - просто хорошо.

Если я украинских писателей, украинский язык знаю так, чтобы глубоко понимать культуру - это же мое достижение, моя радость! Вот я знаю польский и французский языки - это же для меня добавка, это же хорошо! Мне кажется, что второй язык надо использовать как дополнение к своей культуре. Мы же ведемся на политическое разделение, которое используют для получения большего количества местечковой власти.

Конечно, украинский - государственный язык, но прижимать другие языки, мне кажется, не то что не интеллигентно, даже как-то подло.

Кроме того, на мой взгляд, пора национальных литератур кончилась. Литература сегодня должна быть личностной, индивидуальной, а писатель должен смотреть на все происходящее в стране если не свысока, то, по крайней мере, не из гущи политической борьбы.

- Кого бы вы сейчас назвали «белым грибом русской литературы»?

- Сейчас в Москве у нас много хороших «грибов»: есть Пелевин, Сорокин, Таня Толстая, Улицкая, ранний Лимонов...

- То есть Лимонов поздний - «гриб с червоточинкой»? Перестал расти?..

- Ну, вы знаете, Дуся, писателю достаточно одного произведения, чтобы состояться и прославиться. Мой однофамилец (Венедикто Ерофеев. - «Дуся».) написал один роман и известен на весь мир. Писатель он же не строитель, чтобы построить миллион домов. Один построил - и молодец.

- Значит вы после «Русской красавицы» могли ничего не писать?

- В принципе, да... Но если бы я написал только «Русскую красавицу», я бы был совершенно иным писателем. Потому что писатель одного произведения замыкается на нем, а писатель интересен тогда, когда он может разыграть разные формы письма. «Русская красавица» и «Энциклопедия русской души» - совершенно разные произведения, и эти произведения создают объем, и мне хотелось бы думать, что это дает пищу для размышления читателям.

- Почему вы, как ваш коллега Лимонов, не участвуете в акциях социального протеста, поддержки - того же Ходорковского, например?

- Вот Лимонова не посчитали персоной нон грата в Беларуси, а меня посчитали. Видимо, мои тексты и мои книги - это и есть мой социальный протест. Когда человек мало пишет, он ходит на демонстрации.

Ваша Дуся

Фото Олега Шинкаренко