Первые пропагандистские плакаты, первые военные фильмы, военные газеты и даже информационные агентства, – почти все из того, что сегодня известно как пропаганда, впервые массово было использовано сто лет назад.

Первая мировая  война  создала пропагандистские каноны –  которые используются и сейчас.

Мы продолжаем рассказ о «науке» пропаганды.

История вторая. Три постулата  правильной лжи. 

Первой жертвой войны является правда, - писал британский дипломат Артур Понсонби. Книга «Ложь во время войны» была написана им в 1928 году - на основании изученного опыта  Первой мировой.

Он изложил основные принципы военной пропаганды .

«Мы не хотим войны.Враг первым начал войну»  - первый постулат Понсонби.

Для ведения военной пропаганды первым делом нужно убедить собственный народ в том, что это не «мы», а «другие» начали войну или мечтают ее начать со дня на день. «Мы» же вынуждены защищаться.

С самого начала Первой мировой либеральная Daily News со своих страниц заявляла: «Ни одна британская жизнь не должна быть отдана в жертву российской гегемонии в славянском мире». Война не входила и в планы английских бизнесменов. Влиятельные банкиры в частных беседах требовали от редактора Times прекратить ставить передовицы в поддержку войны. Английское общество явно не хотело воевать. 

Главная задача пропагандистов во все времена – сломить сильнейшее психологическое сопротивление собственных граждан. Никто не хочет разбираться в хитросплетениях мировой политики, чтобы понять, почему она приводит к разрухе, голоду и смерти. В любое время, в любом обществе найдется протестный класс, готовый пойти на баррикады против собственного правительства, лишь бы не было войны (и Россия здесь не исключение). В 1914 году таким классом были рабочие. У правительства Германии были серьезные причины опасаться социал-демократов, а у правительства Великобритании – лейбористов. Влиятельные чиновники из числа английских либералов использовали все возможные методы, чтобы предотвратить участие Великобритании в надвигавшейся войне. С этим надо было что-то делать.

И тогда первые пропагандисты решили: не нужно ничего объяснять, будем рубить этот гордиев узел с помощью ненависти. Вся вина за произошедшее должна быть сосредоточена на противоположной стороне, стороне врага.. Враг первым начал собирать армию в дни политического кризиса (в этом по очереди обвиняли друг друга Германия и Россия), первым совершил военные действия. Он долго дурачил всех во время переговорного процесса. Его агрессивным намерениям есть неоспоримые доказательства в виде фактов совершенного им беззакония и насилия.

Статья «Макиавеллианская двуличность» французской Le Petit Journal от 3 августа 1914 года не была оригинальной, она просто отвечала на вопрос, кто виноват в войне. В ней утверждалось, что немцы пытались натравить Францию на Россию и выдвинули непримиримые условия для Сербии. Немцы хотели выставить Францию агрессором в глазах Великобритании, напали на нейтральную Бельгию и, наконец, вторглись на французскую территорию. Ответ очевиден. Своими действиями немцы продемонстрировали весь набор качеств агрессора, чем доказали – перед нами самый настоящий враг. Статьи под копирку, объяснявшие, кто напал первым, в начале августа 1914 года пестрели на передовицах всех европейских газет.

«Мы боремся за правое дело».  Постулат второй.

Ради чего стоит воевать?

Одного доказательства факта, что враг начал войну, для мобилизации нации недостаточно. Необходимо продолжать формировать мотивацию, отвечая на вопрос: ради чего стоит воевать?

Для того, на кого в  Первую мировую напали – французов и бельгийцев, – основным мотивом становится освобождение родной земли от врага. Для России – помощь братскому сербскому народу. Здесь вступали в силу аргументы защиты целой славянской и православной культуры (читай – «русского мира»). Не было нужды выдумывать ответы, они уже были готовы.

Сложнее было объяснять вступление в войну тем странам, которых она непосредственно не коснулась. Например, Великобритании. Ей пришлось доказывать: не стоит ждать, когда война придем сама, пройдет совсем немного времени, Германия захватит Францию и станет непосредственно угрожать Англии. Но кроме этого, британские пропагандисты увлекали нацию на войну идеей полного уничтожения немецкого флота. В Германии многие жаждали присоединения части Франции и России, а во Франции – возвращения Эльзаса. В военное время пропаганда формулирует национальные интересы максимально прагматично. 

А идеалистам британская пропаганда предложила принять участие в восстановлении международного права, вступив в войну за «мировую идиллию» (в наши дни на ее роль претендует демократия), которую пытается растоптать коварный враг – «немецкий милитаризм». С требованием к английскому правительству сформулировать такого рода идею выступал в первый месяц войны Герберт Уэллс: «Пока не будет сформирована четкая идея, за которую стоит бороться, мы обречены на поражение». Требование было услышано пропагандистами, и для части английской публики  Первая мировая прошла в борьбе «за Закон наций».

Мы боремся за правое дело, наши действия мотивируются принципами человеколюбия: свергнуть кровавый диктаторский режим, избавить народ от страданий, уничтожить террористические базы, не допустить распространения оружия массового поражения...

Представители культуры, искусства и интеллектуалы поддерживают наше дело. Наша миссия священна. Предателем является любой, кто поставит под вопрос сообщения наших  СМИ.

«Действия врага отличаются особой жестокостью и вызывают ужас» - постулат третий.

17 апреля 1917 года бельгийская газета L`Independance belge, издававшаяся в Лондоне, сообщила, что возле бельгийского города Кобленц, занятого немецкой армией, начала работать фабрика по переработке трупов. Поступавшие туда тела погибших немецких солдат перерабатывались на масло для смазки и корм для свиней. Сообщение сопровождалось свидетельствами варки трупов. L`Independance belge ссылалась на голландскую Leiden, в которой, однако, никакой информации на этот счет не публиковались. В тот же день английские Times и Daily Mirror перепечатали эту заметку, сопоставив ее с информацией репортера немецкого издания Lokal-Anzeiger о том, что поблизости с линией фронта ему довелось почувствовать не самый приятный запах. При переводе заметки на английский было сделано несколько ошибок, в результате которых лошадиные туши превратились в трупы, а клей в негашеную известь, применяемую для дезинфекции трупов. На следующий день разговоры об очередных зверствах немцев захлестнули всю Англию.

Через год после начала войны известный английский писатель, Редьярд Киплинг, написал в газете The Morning Post, что «сегодня мир делится на людей и немцев». Образ врага для англичан был сконцентрирован пропагандистами в слове «варвар» (hun). Варвар виновен в неисчислимых зверствах. В примере с фабрикой по переработке трупов известная немецкая практичность подавалась как промышленный вид людоедства, с которым и ведется война. Таких людей не жалко убивать. В наши дни этот пропагандистский прием известен как «расчеловечивание». 

Демонизация врага – главная задача пропаганды, и ведется она по строго определенным правилам; для полноты картины требуется прописать в образе врага несколько обязательных качеств. Враг высокомерен и неоправданно властолюбив: немецкое слово Allemagne значит «все люди», подразумевая, что все другие нелюди. Враг корыстен и подл, а война была выгодна американским промышленникам. Враг обманывает всех с помощью грязной лживой пропаганды. Враг груб, он все разрушает на своем пути. Враг ведет свою войну с нечеловеческой жестокостью. 

Лучший способ доказательства демонической природы врага – живые примеры, желательно с участием женщин, детей, стариков, священников и монахинь. И снова британские пропагандисты создают прецедент. В 1915 году по обвинению в измене была казнена Эдит Кавель. Она работала медсестрой в Брюсселе и помогала сбежавшим пленникам, что каралось по немецким законам. Пропаганда превратила этот случай в историю беспощадного убийства невинной хозяйки, приютившей беженцев, и была массово растиражирована в Великобритании и США. По мере накопления материала публиковались целые отчеты о зверствах врагов, в частности знаменитый «Отчет Брайса», в котором были собраны более тысячи свидетельских показаний о зверствах немцев, включая изнасилования и массовые убийства детей. Отчет был переведен на 30 языков, а выдержки из него побывали на передовицах всех главных газет.

Может ли быть пропаганда «доброй и хорошей»? Да, может, но недолго. 

P.S. Американский Комитет общественной информации под руководством Джорджа Крила начинал свою работу в 1917 году с веры в то, что пропаганда не должна становиться «гимном ненависти», ей нужно оставаться «пропагандой в подлинном смысле этого слова, означающем распространение (propagation) веры». Крил постулировал отказ от дезинформации, диктатуру фактов, установку на позитивные новости, которые разносили по всей Америке 75 тысяч пропагандистов-добровольцев, прозванных «четырехминутчиками» (Four Minute Men).

Это был благородный порыв, но идиллия продлилась недолго. К 1918 году американская пропаганда вернулась в свой традиционный формат, взяв на вооружение британский образ варвара. «Stop the Hun!» – стало ее главным слоганом. «Хорошая» пропаганда уступила «плохой», а Германия потерпела поражение в  Первой мировой войне.

Источник: А.Понсонби «Ложь во время войны»; Propagandahistory.

(продолжение следует)

Дуся

Фото - плакаты времен Первой мировой войны, Артур Понсонби