День Ю
Господи! Что это было?!
Как это могло произойти?! Но ведь это я! Я!!! И я не сплю! Это не сон! О, Боже…
15 февраля. Время: 17.00. Холодный пот по вискам, нервный смех. Да, я держался до последнего. Но сейчас…. Посмотрите на меня! Я стою на набережной напротив ресторана L'amour в расстегнутом пальто в собачий холод, и не могу надышаться. Каких-то несколько часов назад казалось, мир вращается без меня. И тут оказалось, что вращается он вокруг меня. И стоит сделать лишь один шаг, чтобы все изменилось и перевернулось вверх ногами. Я – Юрий Гагарин! Я – Ив Монтан! Я исполнил мечту миллионов!!!
А теперь по порядку.
В 10.25 я вышел из дому. Помню, потому что смотрел на часы в дверях. Президент уже возложил цветы к подножию Мемориала гражданам Украины, погибшим в Афганистане; во втором западном вентиляционном штреке пласта М3 на шахте "Чайкино" в Макеевке при выполнении плановых работ произошел обвал породы, под который попали четверо горняков. Можно было не торопиться, но хотелось немного погулять в центре, и я не мог себе отказать в такой мелочи.
Солнце то появлялось, то снова исчезало за облаками. К одиннадцати пошел снег. Под ногами он превращался в коктейль по-февральски: талая вода с грязью один к одному, соль по вкусу "Киевавтодора". Но под ноги я не смотрел. Все больше - на крыши. Приближаясь к старому городу, я понемногу растворялся в арках, башенках и лепнине, пребывая в состоянии мнимой эфирности.
С площади Богдана Хмельницкого нырнул в переулок Рыльский. Пройдя Фондовую биржу, свернул на Стрелецкую. Особенно любимый отрезок: слева сплошная стена, отделяющая подворье Софиевского собора, а справа - дома, у стен которых останавливались перевести дух еще герои Булгакова. Там я впервые почувствовал, что хочу пить. Ярко слепило солнце - после полудня облака обходили его стороной.
Пока я шагал по Стрелецкой, жажда усиливалась. При этом кругом не было ни намека на магазин, или хотя бы киоск, ни одной вывески, обещавшей живую воду. Свернув на Рейтарскую, я был вынужден ускорить шаг, остро сознавая, что мой организм состоит из воды на 2/3. И вдруг - о чудо! Спасибо Создателю за создание создателей аптек! "Боржоми", метадон, гематоген - для каждого найдется что-нибудь необходимое.
Аптека на углу Ярославова Вала и Гончара называлась "Биокон". Несмотря на жажду, я на секунду остановился, любуясь панорамой. Слева по Валу - Radisson, справа, прямо на перекрестке в подвале ресторан "Пена", вниз по Гончара - музей Вячеслава Чорновила с грозными львами на крыше.
В это время рядом прошла женщина в темных очках, и платке. Она также выплыла из сети коротких улочек со "сталинками", и также торопливо. Подумав почему-то, что ей тоже хочется пить, я обернулся посмотреть, не в аптеку ли она направляется. Оказалось именно так. Отметив про себя это не слишком полезное наблюдение, я пошел следом.
Внутри мы снова столкнулись. Она подошла спросить о чем-то у консультанта одновременно со мной. Я уступил, но женщина молчала, как будто не хотела задавать вопрос, пока я стою рядом. В этот момент мне показалось, что я где-то ее уже видел. Что-то до боли знакомое мелькнуло в жесте - ладони сложены, правая рука над левой. Я отступил, но уже несколько напряженно, продолжая разглядывать ее, и мучительно пытаясь вспомнить.
- У нас колготы только такие вот. - Свела на нет конспирацию девушка-консультант. - От варикозного расширения вен.
Улыбаясь про себя, я ретировался. Все понятно. Когда рвутся колготы, остальное перестает иметь значение. Я бы тоже зашел в аптеку, если больше некуда. А больше было некуда - это факт.
Екатерина Ляпина. Дизайнер одежды, 28 лет
- Отчего могут порваться колготки?
- Отчего угодно. По-разному бывает.
- А очень высокого качества?
- Смотря какие. В сеточку порвать сложнее. А вообще бывает даже, что женщина отвыкает ходить пешком, например, всюду добирается на машине, а потом выходит прогуляться - и все. Особенно, если каблуки высокие. Я же говорю - по-разному бывает.
Заплатив за воду, добываемую из скважин, которые опускаются в пласты пещерного палеолита, я решительно вышел на улицу, и глянул на часы. Было без чего-то два. Нужно было решить, в какую сторону идти от перекрестка, и я снова замедлил шаг. А возможно, я просто хотел дождаться ее. Просто ради еще одной попытки понять, где мы встречались раньше.
Вскоре она спустилась по ступенькам аптеки на тротуар. Аккуратно, грациозно. Прохожие не обращали на нее никакого внимания. Только я. Знавший, что ситуация незаурядная. И дело было даже не в колготах. Скорее - в том, что теперь их следовало переодеть.
Прочесть что-либо в ее глазах не представлялось возможным - их закрывали очки. Была ли она действительно растеряна, или ждала кого-то? Почему не зашла в ближайшее кафе? Например, в "Ликер" напротив аптеки. Ах, да! Ее и новые колготы могли быть разных оттенков. Черт! Что же тогда остается? Подъезд? Исключено. По ее осанке видно, что исключено. А если такси? Но как заставить себя объяснить все водителю?
И тогда я подумал, что могу взять это на себя.
- Простите?
Женщина обернулась. Нет, я определенно видел этот изгиб губ! Широкая линия Купидона, острые уголки…
- Хотите, я остановлю вам такси?
От последующей паузы можно было оглохнуть. Легкие сдавило. Я не мог понять, с каких пор начал волноваться рядом с женщиной. Она думала.
- Но мне не нужно никуда ехать.
- Что ж, мы попросим его постоять.
Я уже понял, кого напоминала мне собеседница, и от сердца отлегло - этого не могло быть. Похоже все, даже голос. Но тем лучше - я разобрался, что не давало мне покоя, и убедился, что причин для переживаний нет. С трудом решившись, она ответила "можно", и я поднял руку.
Обаяние часто - приземленный признак. Понятный и приятный, как аромат свежей выпечки. И очень редко бывает, что захватывает оно с головой, закрывая собой все вокруг. Тихая колыбельная голоса слышится в каждой капле воды, струящейся по крышам, по карнизам, повсюду. Очертания профиля проступают в изгибах ветвей, узорах ставен, даже в облаках.
Пришлось собрать все силы, чтобы сосредоточиться. Таксист терпеливо ждал.
- Сможешь подвести нас, и немного прогуляться?
- Прямо днем что ли? - Он изумленно поднял брови.
- Не шуми. - Я очень хотел избавить свою спутницу от участия в нашей сомнительного содержания беседе. - Так что?
Мы остановились на смотровой площадке возле Лавры. По Январского восстания, сразу за парком Славы налево, потом снова левее – на мощенную и с виду едва ли приспособленную для езды дорогу, теряющуюся в деревьях. Когда темнеет, площадка наполняется машинами с запотевшими стеклами, но я был уверен, что днем туда никто не станет взбираться, и оказался прав. Так или иначе, в центре укрыться все рано было негде.
Свою спутницу, с которой в дороге мы почти не говорили, я оставил одну в машине. Таксист ушел, взяв деньги, и забрав ключи. Я же поднялся на земляной вал, нависающий над парковой аллеей, и закурил. Передо мной от края до края горизонта растянулся спокойный холодный Днепр. На противоположном берегу теплыми венами пульсировали переполненные автомобилями мосты. Металло-пластиковый поток уходил вглубь жилых кварталов, где недавний снег отбелил скверы и крыши домов. Зазвонил телефон.
Это был мой коллега Константин Усов. Он в тот день работал, и был в курсе всех новостей. Рассказывал о захвате харьковского метрополитена, подробностях четверговой перестрелки в Иллинойсе и прочих не менее важных вещах. Однако я слушал невнимательно - не терпелось рассказать свою историю о знакомстве с женщиной, как две капли воды похожей на премьер-министра. Дождавшись паузы, я начал издалека.
- А что Юля, старик?
- Не знаю.
- Как не знаешь? Ты не отправлял своих людей в Совбез?
- Отправлял. – В трубке послышался хруст чипсов. – Только ее там нет.
- Что?! – Я не сдержался, и сорвался на крик, но потом взял себя в руки.
- А где она?
- Послушай, - он продолжал жевать, - ты не принимаешь никаких таблеток?
- Нет. Причем здесь таблетки?
- Тебе определенно не помешает…
- Кончай валять дурака. И выплюнь свои чертовы чипсы! – Я оглянулся на машину.
- Где она?!
- Ладно, успокойся. Сейчас гляну. – Прижав трубку плечом, я закурил вторую. Слышно было, как на том конце провода стучит компьютерная клавиатура. Наконец, молчание прервалось. – Ну-ка… Ага, вот! В окружении Юлии Тимошенко говорят, что она не вышла на работу, потому что заболела после вчерашнего визита в Киевскую область. Сегодня она должна была участвовать в заседании Совета Национальной….
- Спасибо.
Я положил трубку, и сначала бросился к машине, но потом вспомнил, что она переодевается, развернулся обратно, поскользнулся и чуть не упал. Устоял, схватился за голову, после этого еще что-то делал. Уже не помню, но со стороны, наверняка, смотрелось забавно.
- С вами все в порядке? - Она вышла из машины и, улыбаясь, держала в руках подол юбки. – Они тугие… ужас. Как из резины. Не скучали?
- Нет. – Я заставил себя улыбнуться, но чувствовал, что получается слегка безумно. – Можно вопрос?
Тут на подъезде к площадке послышался звук мотора и, скомандовав "В машину", я бросился к такси. Мы снова оказались на заднем сидении. Внутри негромко играла Гайтана. Я решил, что схожу с ума. Мою спутницу же, судя по всему, это веселило.
- Вы собирались что-то спросить. – Напомнила Юлия Тимошенко, сдерживая смех.
- Да. Как думаете, что делают с похитителями премьер-министров?
Тут она не выдержала, и рассмеялась. Так звонко и заразительно, что я невольно последовал ее примеру.
На площадке никто так и не появлялся, поэтому мы опять вышли на улицу. Закружился снег, в Лавре зазвенели колокола – 15.15.
Время летело, становилось все холоднее, но я не чувствовал ни того ни другого. Мы говорили о мелочах, следуя истине настоящего мгновения. Оставляя без внимания политику, экономику, НАТО… все, что выходило за пределы доступного взгляду, слуху и обонянию в тот единственный миг. Неповторимый. Незаконный. Бесценный.
Я не выпытывал, как она оказалась в городе без сопровождения. Лишь догадывался, что избавиться от сопровождения – это и был ее каприз. А потом уже последовали случайности, вроде колготок, и прочие. Она, наверняка, потерялась перед тем, как мы встретились. Что уж говорить об охране! Ребята точно сбились с ног.
Если быть честным до конца – в какой-то момент мне захотелось, чтобы телохранители так и не нашли нас. Это послужило причиной того, что с Печерска мы поехали не обратно, а на Подол. Когда водитель вернулся, я сказал "На набережную". Юлия просто промолчала.
Карим Сулимов. Таксист, 44 года
- Правда, что вы подвозили премьер-министра?
- Когда подвозил?
- Вспомните. Мужчина и женщина ехали от Ярославова Вала к Лавре. Они могли просить вас оставить их в машине.
- Я никого в своей машине не оставляю.
- Ну, хорошо. Может быть вам показалось, что женщина похожа на…
- Я езжу только по заказу. Мне не нужны проблемы.
- То есть, Юля Тимошенко к вам в машину не садилась?
- Послушайте, если хотите знать, где ездила Юлия Тимошенко, идите, и у нее спросите.
И вот, Набережно-Крещатицкая. На воду плавно приземляются снежинки. Скоро зажгутся фонари. Моя спутница уже без темных очков. Когда навстречу идут прохожие, она, прячась, поворачивается ко мне. Я каждый раз улыбаюсь, и отвожу глаза. Иначе – кружится голова.
Где-то далеко, в густой дымке кричит, надрываясь, свобода слова: "Спроси про Семена Могилевича! Про газ! Какие у нее отношения с…". Глупая. Ведь это не бизнес - это жизнь. Жизнь! С большой буквы! Это город, который дарит нам свою душу! Это мелодия, которую напевает нам вечная река…. Да, это всего лишь три часа прошедших со встречи. Но ведь это почти одиннадцать тысяч секунд! Одиннадцать тысяч, каждая из которых весит миллион тонн. И между этими плитами не проскочит ни капля недоверия, ни тень безразличия. Ничего такого. Здесь, на набережной, мы делили восторг от случайной авантюры пополам, как почищенный мандарин.
…Пока, конечно, мне в глаза не ударил дальний свет фар.
Не сказав ни слова, Юлия подошла к одному из двух одинаковых Mercedes'ов. Охранник уже распахнул дверь – подобрав полы пальто, премьер-министр села в салон. В ее движениях читалась привычка и безразличие. Из второго автомобиля вышли двое телохранителей, и быстрым шагом направились ко мне. Один из них подошел вплотную, одним этим вызывая раздражение. Говорил он с расстановкой, обдавая ароматом ириски.
- Тебе все показалось. Сечешь?
Я крутой парень, конечно, но бывает так, что право на ответ – иллюзия, а стволы – реальность. Не дождавшись ответа, охранник прыгнул в машину, и обе тронулись с места. В медленно сгущающихся сумерках красным загорелись "стопы". Облачко белого дыма – все, что должно было остаться со мной от нашей встречи. Как вдруг окно задней двери Mercedes'а опустилось.
Я запомнил это мгновение навсегда. Как запоминают первый поцелуй, или первую драку на улице. Как запоминают "Отче наш", или сцену из "17-ти мгновений весны", когда Мюллер говорит… впрочем, не важно. Я вижу это как сейчас – Юлия Тимошенко машет мне рукой.
В окне видна только тонкая гибкая кисть. Французский маникюр, безымянный палец украшен неизменным кольцом с жемчугом от Chanel.
Теперь мне достаточно увидеть лишь тень ее руки, мелькнувшую в сотне метров от меня. Лишь отблеск оправы кольца, показавшегося тогда, 15 февраля 2008 года из окна Mercedes'а, чтобы узнать. Узнать, и ни на секунду не усомниться, что это она.
(http://www.detector.media/magazine/)
