«Культурный фронт» без единого выстрела - неразвеянная печаль…
Еще в советские счастливые времена все передачи о культуре на государственном телевидении были рождены со свечным ароматом тоски. О культуре было принято говорить в формате светлой печали, как о недавно ушедшем в мир иной. И вот из этих светлопечальных традиций совка первый национальный телеканал не может выйти и сейчас. Это приговор. Если где-то пахнет культурной программой, то пахнет печально. Так принято. Это традиции. Кто ж осмелится переступить через традиции? Может, это все, что есть у первого национального, к сожалению.
И вот новая попытка. «Культурный фронт». Название агрессивное. Предвкушается как бы динамика и нечто современное и активное. И тут на экране лицо Юрия Макарова. С активным прощаюсь сразу, утирая слезу. С современным - следом за активным. Выдержать программу Юрия Макарова целиком невозможно. Для активного здорового организма.
Водянистые раздумья ведущего о закамуфлированном, невидимом большинству смысле неуловимой культуры, вопросы ведущего, растворимые, как сахарин в блокадном кипятке. Это на фронт не похоже. Больше как-то на госпиталь в тылу. Или на застенки. Формат беседы в прямом эфире превращен в допрос гостей студийного дивана. Но вялый и бесцветный. Тихие застенки.
Единственным светлым и разумным пятном на этом диване был социопсихолог Олег Покальчук. И дискуссия по всем проблемным темам о морали и телевидении и их пересечении могла бы оказаться и живой, и ожидаемой зрителями. Вопрос актуален именно для молодой части аудитории, которую так трудно сегодня заполучить телеканалам и еще труднее удержать у своих экранов.
Но надежда умерла первой! Костицкий так и не раскрылся в своих прекрасных моральных, и, прямо скажем, аморальных порывах в сторону телевидения и особенно Симпсонов.
С грустным, как эпитафия, лицом Макарова ярко и весело диссонировало лицо Покальчука. У него и определения и предложения всегда - точно в цель. Уверена, что Покальчук предлагал прекрасный эксперимент в прямом эфире – дача взятки телеканалу. Это непаханое поле для зрительского интереса. И честно. Зачем Макаров стал замыливать овальными фразами такое уместное предложение? И почему, по мнению Макарова это цинизм?
Настоящий стопроцентный цинизм – это не замечать явного цинизма и уводить разговор в сторону. Цинизм - не называть вещи своими именами, а топтаться в пустых фразах, делая вид, что это глубокая телевизионная рефлексия в прямом эфире на темы морали и всякого такого. Только зачем это зрителю? А молодому зачем вдвойне. Та вообще, в квадрате зачем. И зачем зрителю как бы идолы телевидения, эксклюзивно выдвинутые «партией и правительством» вести программы о культуре? Молодому зачем в квадрате.
Еще одно светлое пятно программы - Константин Дорошенко. Ну, понятно, что не все гладко. И проявляются занозы традиций и видна предпродажная обработка первого национального - отварить до потери человеческой речи все живое, что попадает на этот телеканал, и в вареном виде уже - в эфир. Но Дорошенко, видимо, отварился некачественно, и признаки творческой жизни активно подавал. Кроме того, он единственный был адекватен современному дизайну общения с аудиторией. Если б еще текст и стилистику речи не подравнивать под традиции заливки телепространства вербальной водой, а увлекательно рассказывать зрителю, что сам уже знаешь…
И когда уже ведущие смогут разговаривать со зрителем человеческим языком, а не сценическим, искусственным, отварным с усыпляющими добавками? Наверное, тогда, когда топ-менеджмент телеканалов осознает, что телевидение 21 века – это не сцена, какая бы классическая она ни была, а новейшие технологии, как технические, так и психологические. Но пока с этим глухо. Глуше, чем с культурой.
Особенно мне окончание программы понравилось. Печаль нагнеталась. Я подготовилась прослушать статистику жертв катастроф и эпидемий. Но Макаров отложил, видимо, список жертв на следующую передачу. Так и сказал, что встретимся еще. В эфире. И лицо такое у него было с печатью страданий и морального надрыва.
Я приготовилась рыдать культурными слезами. И если б не теплая улыбка Покальчука, осветлявшая студию этой неразвеянной печали, то я б точно потянулась к корвалолу или что там от сердца пьют. И так остро понимаешь, что культура живет где-то в другом месте, а здесь спит грусть, туманится печаль, разливается словесная вода, не живая, понятно. Это кто выдержит? Похоже на похороны. Культуры, наверное. Пропавшей без вести.
Все-таки глубоки и широки советские традиции. Ни одной программы о культуре, чтобы радовала глаз и слух. Только загробное.
Лежа на фронтовом бруствере, пытались стрелять одиночными выстрелами Покальчук и Дорошенко. И то их аморально разоружали. И фоновой музыкой, и пыльными, как засохшие цветы, вопросами, и дизайном студии, где динамика в разведку не ходила, и самим Макаровым.
Фронта не случилось. Глубокая эвакуация, госпиталь, застенки. Вплоть до эпитафии. Все традиционно.
Я не упоминаю интересные и современные варианты культуросодержащих программ других телеканалов во избежание открытия Второго фронта.
