Дмитрий Анопченко: «Если новости не будут набором «страшилок» и катастроф, это уже будет изменением к лучшему»

«Детектор Медиа» расспросил ведущего о новом стиле, акционерах «Интера» и личностном росте:

— В «Подробностях недели» планируются перемены, в первую очередь стилистические. Расскажите, пожалуйста, что изменится.

— Делюсь с вами первыми. Да, мы решились на смену стиля. Полностью — моего, как ведущего. Частично сменим и «одежку» программы. Для новостей это всегда непросто. В развлекательных шоу что ни надень на ведущего — зрители все воспримут нормально. Новости — другое дело... В итоге мы несколько месяцев обсуждали изменения, пригласили стилиста, который работал во Франции и стажировался у самого Пако Рабана. Нашли четыре образа, и после долгих фотосессий выбрали один. Какой? Уже в мае все это будет на экране, увидите.

На самом деле, у моего нынешнего стиля есть своя предыстория. Два года назад ранним утром мне позвонили с канала в Вашингтон (я много лет работал корреспондентом «Интера» в США) и сказали: срочно вылетай! Зачем, почему? — никакой информации. Уже в обед я был в самолете, и по прилету выяснилось, что Евгений Алексеевич Киселев в силу определенных обстоятельств больше не может вести программу. Поэтому уже в воскресенье мне надо быть в эфире «Подробностей недели». Времени не осталось не то чтобы определить стиль — некогда было элементарно купить что-то из вещей. Моя же вся одежда осталась в Америке. Мне нашли пиджак, я надел джинсы, к которым привык в Штатах. Решили, что раз уж я с американским бекграундом — пусть будет американский стиль: пиджаки под джинсы и расстегнутые рубашки без галстуков. Так мы и просуществовали два года. Но пора меняться. В первую очередь мне самому этого хочется. Мы решили двигаться к европейскому стилю. И уже с мая «Подробности недели» перезапускаются.

— Как будет меняться контент?

— Мои внешние изменения будут подчеркивать и внутренние изменения в программе: начиная с оформления и заканчивая новшествами, которые я хочу добавить в выпуски. Хотя, будем откровенны, контент изменить сложно. Ведь что бы мы ни запланировали внутри редакции в начале недели — к субботе выясняется, что в стране уже случилось столько всего, что все наши материалы можно складывать в запасники.

Вот на прошлой неделе мы хотели подробно поговорить и о коммунальных тарифах, и о саммите МВФ, и о том, сколько продержится страна, если нам не дадут денег в Фонде. Но была эпопея с назначением нового правительства, — и все эти заявления, скандалы и комментарии просто вытеснили наши заранее придуманные темы. И так — каждую неделю. Поэтому контент очень давно зависит не от нас, а от жизни за окном. Но хочется, чтобы «Подробности недели» стали выглядеть немного по-другому. Стали ярче, динамичнее, стало больше эксклюзивности. Когда я только вернулся из Штатов — в программе было много эксклюзивных интервью с ведущими политиками США — благо, часть из них я знал лично. Потом, в текучке, это потерялось. Теперь планируем вернуть. Я хотел бы поменять даже цветовое оформление студии. Когда началась война, у нас была яркая студия. Тогда было принято тяжелое, но правильное решение сделать ее в черном цвете. С мая хотелось бы вернуться к более яркому дизайну.

— Вы думаете, война закончилась?

— Я думаю, что пора давать надежду. Показывать, что в любых условиях мы способны менять свою жизнь к лучшему. К слову, я только-только вернулся из Лондона, где провел неделю на семинаре Тони Роббинса, одного из лучших в мире тренеров по личностному росту. Так вот — его личная история и то, что он говорил, тоже подтолкнули меня к изменениям. Голливуд ведь во времена Великой депрессии действительно смог «вытащить» американцев на абсолютно другую жизненную волну. Их страна тогда поменялась. Я в Голливуде бываю каждый год, много лет освещаю «Оскар», и мне многие кинопродюсеры признавались — мол, это не миф, не легенда. Когда Голливуд начал снимать более оптимистичные, светлые фильмы, когда появился знаменитый happyend, люди стали понимать, что жизнь не так уж плоха. И мне кажется — если новости будут не такими беспросветными, не набором «страшилок» и катастроф, это уже будет изменением к лучшему.

— Обращение к журналистам уменьшительно-ласкательными именами в эфире — это тоже часть вашего американского стиля ведения программы?

— Вопрос сложный. Но на него есть несколько ответов. Да, действительно, я часто в эфире обращаюсь к корреспондентам «Катя», «Таня», «Леша». Но, во-первых, это же не стандартные новости, где каждая реплика — по суфлеру. Это авторская программа, и я полтора часа в прямом эфире общаюсь с людьми, многих из которых знаю более десяти лет — мы фактически выросли вместе на канале. Поэтому естественно, что мы все на ты. И в жизни, и в кадре. Во-вторых, если я обращаюсь к журналисту полным именем, сразу возникает чувство официального разговора. Например, корреспондент включается из зоны боевых действий, там реально бомбят, мы за него волнуемся, у него всего три минуты на включение — а мы будем играть в политес и обращаться друг к другу: скажите, Вениамин... Видите ли, Дмитрий... Чтобы экономить эфирное время, я даже попросил корреспондентов не здороваться со мной в кадре, а сразу переходить к делу. Вот представьте — появляется журналист в кадре. Спутник, через который передает картинку, стоит бешеных денег. А он говорит: «Здравствуйте, Дмитрий», — и ждет ответа. К чему это? Разумеется, в приличном обществе принято здороваться, но зачем это делать в кадре? Это потеря времени. Так и с именами. Никто на включениях не говорит по писанному, все в основном импровизируют. Например, Алексей Пшемысский в Греции помогал спасать тонущих беженцев, которые пытались добраться до берегов ЕС. Поехал снимать сюжет, но как тут останешься равнодушным. Он рассказывает об этом на прямом включении, я задаю вопросы. И когда я спрашиваю: «Леша, что там случилось?» — разумеется, получаю в ответ человеческую историю, простой рассказ, глядя зрителю в глаза. Ну и представьте, что в этой ситуации я обращусь к нему формально — «Алексей, Вам слово»... Ответ тоже будет другим, формальным.

По поводу обращений у нас на канале тоже разные точки зрения. Наш парламентский корреспондент Катя Лысенко — красотка, кокетка, очень открытый и жизнерадостный человек. Для всех нас она просто Катя. И для депутатов она тоже Катя, потому что прекрасно с ними знакома. И сюжеты у нее хоть и политические, но легкие, часто даже стебные. Когда пишу к ним подводку — понятно, что говорю: «Об этом расскажет Катя Лысенко, наш парламентский корреспондент». Дальше литредакторы, просматривая мой текст, обязательно исправляют обращение на «Екатерина». Я перед эфиром снова исправляю на «Катю». Уже в эфире какой-нибудь литред обязательно снова все исправит. У меня на суфлере появляется «Екатерина», а я все равно называю ее Катей. И так из эфира в эфир.

Ведь мы — живые люди. И почему в эфире это нужно терять? Моя миссия — общаться со зрителями так, как я общался бы с друзьями, рассказывая им о той же политике. Я же не буду друзьям говорить: «А вот Екатерина Лысенко»... Можно, конечно, меня за это критиковать, но не вижу в этом проблемы — мне кажется, что мы, наоборот, создаем таким образом атмосферу доверительности.

— Недавно стало известно, что Хорошковский продолжает быть собственником существенной части «Интера». Вы давно работаете на канале, вы знали об этом?

— Знаете, у меня есть друг, который работает в Раде помощником народного депутата. И как-то я ему сказал, что в субботу до ночи писал тексты. В ответ он спросил: «Разве тебе их не пишут сверху?» Оказывается, его шеф, серьезный политик, абсолютно уверен в том, что все мои тексты в эфире диктуют акционеры телеканала. Целая «теория заговора»: если я вдруг не так как-то посмотрел на гостя в студии, он считал, что у акционеров с этим человеком испортились отношения. Вот, мол, по мне и можно прочитать настроения «наверху». (Смеется.) Я так смеялся! Пытался объяснить, что это не так, но друг мне не поверил — решил, что я «просто не могу этим делиться». Рассказываю эту историю к тому, что я не особо интересуюсь, кто у нас акционеры и какая часть кому принадлежит. Того же Валерия Ивановича (Хорошковского. — Ред.) я в жизни видел всего два или три раза. С Сергеем Левочкиным за все время работы на канале встречался тоже раза два или три — писал его интервью и поздоровались как-то в кулуарах Давосского форума, где случайно пересеклись. С Дмитрием Фирташем пару раз писал интервью. Мы не на связи, акционеры ничего не диктуют, поэтому сообщения о структуре собственности мне мало интересны.

— Но вы же новостийщик, вас это не интересует как новость?

— Меня интересует, способны ли эти люди повлиять на мою работу, на редакционную политику программы, которую я делаю. Конечно, правильно, когда все прозрачно, когда собственники всех СМИ известны. Мне важно, что я знаком с акционерами лично. Но я вам абсолютно искренне говорю: за более чем десять лет на «Интере» не было случая, чтоб акционер просто даже высказал пожелание, чтобы я сказал что-то определенное в эфире или повел себя с гостем студии как-то по-особенному. Я как раз и ценю свою работу в «Подробностях недели» за эту возможность свободы поведения и самовыражения.

— А кто формирует редакционную политику «Подробностей недели»?

— У нас есть планерка, где собирается вся редакция «Подробностей недели». И креативит. Я очень рад возвращению Ларисы Задорожной в команду. Она мега-организованный человек, очень собранный, ответственный — этого в нашей редакции так не хватало! Я — креативный, быстро зажигаюсь, но так же быстро остываю.

— Кто, собственно, руководит сейчас НИСом?

— Все люди, которых вы и так прекрасно знаете, — и Александр Пилипец, и Назим Бедиров. Каждый занимается своим направлением. Хотя бы потому, что невозможно планировать сюжеты, командировки, темы, не будучи в контакте с теми, кто обеспечивает техническую и организационную сторону работы. Саша Пилипец — директор НИСа — принимает решения о командировках и финансировании. Мы же можем столько всего напланировать! — но оно должно вкладываться в рамки бюджета. Знаете, когда-то очередные консультанты настояли, что в редакции новостей все должно решаться на совещаниях. И очень долго весь НИС жил в постоянных планерках. С обеда до позднего вечера. То новости соберут, то начальников отделов, то итоговую программу... Сейчас все по-другому. Планы, темы и действия редакции «Подробностей недели» — дело только наших рук. С руководством мы можем их обсудить в рабочем режиме иногда в 12 дня, иногда в 10 вечера. Больше свободы, больше возможности получать удовольствие от того, что ты делаешь в эфире, для меня именно это — главное.

Фото: пресс-служба канала "Интер"