Татьяна Котюжинская: Ты кому-то "бьешь в нос". И "получаешь по носу" в ответ

С Татьяной Котюжинской, известным медиаюристом, председателем Ассоциации медиаюристов, бесстрашной рассудительной блондинкой, я познакомилась не так давно. Наблюдая за ней в разных ситуациях, я поняла, что Татьяна мне очень интересна. Что заставляет её поддерживать журналистов? Почему именно журналистов? Испытывает ли она неприязнь к своим противникам и симпатию к клиентам? Встречались ли в её практике случаи угроз или попыток подкупа? Зачем люди подают в суды на медиа? Можно ли выиграть априори проигрышный процесс? Где источник её энергии и оптимизма? Что прогнозирует пиарящимся в светских хрониках адвокатам?

В итоге я поняла, что вопросов накопилось на целое интервью, и инициировала встречу с Татьяной. Надеюсь, вам будет интересно так же, как и мне.

Дуся: Таня, расскажи, как случилось, что тебя потянуло защищать медиа в этой стране?

Татьяна Котюжинская: В 97 году я занималась финансовым правом, корпоративным правом, то есть толковыми нормальными денежными делами. Ко мне обратились друзья и попросили помочь Союзу журналистов - Светлане Зарайской и Петру Скалозубу - у них был какой-то вопрос по хозяйственному праву. С этого всё и началось. Потом был какой-то другой вопрос, третий вопрос, затем был вопрос защиты журналистов - на кого-то подали в суд и не могли ему помочь, потому что, действительно, за эти дела особо никто не берется.

"...при таком законодательстве, медиа проигрывают судебные споры. Почему?"

- А потом тебе предложили вступить в Союз журналистов.

- Предлагали много раз. Я всегда говорила: «Я не журналист. Так же не честно». Поэтому член Союза журналистов я только с 2001 года. С этого времени я начала работать уже в газете. У меня всегда было несколько работ. И поскольку я по-честному работала в газете...

- В какой?

- «Наше місто». Днепропетровского городского совета. У них в то время было четыре иска, абсолютно безосновательных, но они очень долго тянулись и...

- А как же иски?

- Я их выиграла.

- Так ты из Днепропетровска?

- Конечно. Что за вопрос? Что и так не понятно? (Смеется.) Я думала, что сразу видно.

- А в чём отличие от остальных?

- Когда люди узнают, что я из Днепропетровска, всегда спрашивают, почему мы "все" такие... Я вот тоже задумалась, почему мы такие? Кто-то рассказывал о Юлии Тимошенко, что она шла на собаку, и собака ее испугалась. У "днепропетровских" повышенные скорости всегда. Рейдерские схемы изобретены в Москве, но в Украину принесены именно днепропетровскими. Почему? Я всегда отшучивалась, что у нас Желтые Воды, гранитные карьеры и марганцевые руды. Повышенный уровень радиации, то есть мы эдакие мутанты. И Запорожская Сечь была именно на территории Днепропетровской области - в Апостоловском и Никопольском районах. Там было пять паланок. Степь ровная, как стол, прятаться негде. Видишь врага, шашку наголо и вперед! Думаю, у всех днепропетровских девиз: «Пан или пропал». Я коренная днепропетровчанка. Родилась и сформировалась там.

"Видишь врага, шашку наголо и вперед!"

- За что у тебя орден Княгини Ольги третьей степени?

- За мужество (Смеётся.) Это не за что-то конкретно. Это по совокупности. Официально - за значительный личный вклад в развитие журналистики, отстаивание демократии и свободы слова и так далее. На самом деле, с 97 года очень много консультаций предоставляются абсолютно бесплатно журналистам и редакторам СМИ, тренинги, семинары, судебные дела, законопроекты. По всей этой совокупности за 12 лет работы.

- Ты председатель Ассоциации медиаюристов. Кто финансирует эту организацию? Ведь ты консультируешь бесплатно, насколько я успела заметить.

- Началось все с того, что в 98 году в Украине начала работать правовая программа «Айрекс Про-медиа». Эта программа финансировалась США и работала в Украине до 2007 года. Представительства "Айрекс" существуют более чем в 50 странах и занимаются, прежде всего, обменами студентами, преподавателями, созданием библиотек, вообще образовательными проектами. У нас эта программа также изначально работала в образовательных проектах до тех пор, пока американская журналистка и адвокат Мария Мисьо заметила, что в Украине замечательное медиазаконодательство, но оно не применяется. У нас, действительно, одно из лучших медиазаконодательств, а на тот момент (1998 - 2001 годы. - "Дуся") оно было признано самым лучшим, самым демократическим - у нас нет уголовной ответственности за слово, хотя во многих странах Европы есть. Так вот, при таком законодательстве, медиа проигрывают судебные споры. Почему? Во-первых, журналисты не знают этого законодательства, а во-вторых, его не знают юристы и судьи. Адвокаты не применяют эти нормы, потому что не знают, как с этим работать, и судьи этого всего не знают. Более того, в 97 году Украина ратифицировала Европейскую конвенцию. А это означает, что такой огромный массив решений Европейского суда стал частью нашего национального законодательства. Но об этом тоже никто не знает!

"Гонорары, сказать надо сразу, копеечные"

- Прецедентное право. Все решения, принятые в Страсбурге, для нас стали обязательными.

- Да. С 97 года. Но об этом мало кто знал. Решений этих переведенных было очень мало, они в оригинале на английском и французском. Адвокаты не знают, как все это применять, журналисты не знают этого всего. И тогда Марийка (Мисьо. - "Дуся") как американка попросила "своих" помочь Украине. Вот с этого и началась юридическая программа "Про-медиа" (профессиональные медиа). Как рассказывала Марийка, программа началась с бюджета 25 тысяч долларов. Постепенно набирала обороты. Первым делом провели семинары для юристов. Я была в числе тех, кто попал на один из этих семинаров. Самое интересное, когда мы послушали выступления на семинаре, то сначала были со многим не согласны. Если применять все эти стандарты, то журналистов наказать невозможно?! Что значит суждения? А если эти суждения оскорбительные?

- Неужели вы защищали журналистов бесплатно? Какой же в этом смысл для вас?

- Тогда американцы платили гонорары за защиту журналистов как клиентов. То есть для журналистов и газет это было бесплатно. Гонорары, сказать надо сразу, копеечные. По сравнению с теми, которые ты мог заработать в обычной цивильной жизни, это было просто смешно. Вот пример расскажу. В 2002 году я взяла дело в Одессе и из Днепропетровска потом ездила в Одессу целый год приблизительно раз в месяц. А общий гонорар составил 400 долларов.

"Именно из-за азарта люди этим делами и занимаются"

- А зачем тебе-то это было надо? Что за аттракцион невиданной щедрости?

- Потому что это настолько интересно и захватывающе... Вот это дело в Одессе, например. Оно было абсолютно смешное. По поводу маленькой заметочки о том, что некий гражданин М получил поддельное удостоверение сотрудника МВД и благодаря документу бесплатно парковался в городе Одессе. Его взял УБОП с этим удостоверением, и вот теперь он предстанет перед судом. Вот и вся заметка! Этот гражданин подает в суд и говорит, что его взяли не УБОП, а СБУ, и не с таким поддельным удостоверением, а с другим поддельным удостоверением, и что он в чину не полковника, а подполковника. И все понимают, что формально он прав. Но это же смешно такое опровергать.

- Расскажи о своих взаимоотношениях с судьями.

- В этом деле у нас была абсолютно потрясающая судья. Сначала судьей был неграмотный балбес, не знающий прав журналистов, и того, что законы Украины исключительно на украинском языке. Его папочка занимал значительный чин в Одессе и пристроил его судьей, в результате ему пришлось заявить самоотвод. Некоторое время нам вообще не назначали заседаний. Потом назначили. Заходим в кабинет к новой судье, такая фольклорная тетя Сара, в шапке какого-то волшебного зеленого цвета, говорит нам: «И где вы были? Почему вы не являлись на судебные заседания? Так и правильно, шо не знали. Повестки мы вам выписывали, но денег не было на конверты, мы вам их не отправляли». Так вот, она слушает нас два заседания и на втором выносит решение, причём совершенно потрясающее. Она пишет, что, таки да, это в газете написана неправда, и это неправда, и это неправда, но сама личность гражданина такого-то не позволяет ему утверждать о вреде его репутации. Так я тебе скажу, что было сразу видно, что она что-то придумает. (Смеется.)

"...если на самом деле журналисты написали неправду, иска не будет"

- А адвокат - азартная профессия?

- Безусловно. Именно из-за азарта люди этим делами (против медиа. - "Дуся") и занимаются. Мне совсем недавно звонил представитель нашего львовского региона Володя Гурский со словами: «Чи немає якоїсь справи у нас у Львові? Позахищати дуже хочеться! Воно якось так мізки повертає!». У него вообще уголовка. То есть у него изо дня в день какие-то уголовники, следователи, прокуроры... Хочется мозги прочистить.

- Иск Пинчука и Пояркова против ЖЖ, мягко говоря, оригинальный и неожиданный. Какие самые дурацкие иски ты можешь припомнить?

- Они все такие. Мы всегда исходим из того, что, если на самом деле журналисты написали неправду, иска не будет. Журналисты сами опубликуют опровержение.

- Приведи примеры смешных исков.

- Например, была смешная ситуация. Некий женский журнал в Днепропетровске публикует статью об алкоголизме. Врез: «Его рука лежала на моей груди. Она была холодна. Он умер. Он был моим мужем. Ему было 33 года». И дальше идет рассказ о том, как страшен алкоголизм. Подходит время сдачи номера. Редактор думает, что журнал-то гламурненький, надо же чем-то проиллюстрировать. Фотокора нет на месте, но есть его папочка. Редактор лезет в эту папочку и находит фотку, которая в принципе подходит. На фотке девочка с тарелочкой на фуршете и мальчик рядом с ней с бутылкой водки. Все улыбаются. Редактор ставит, приходит фотограф, тоже очень радуется, потому что эта фотография с вечеринки, и на ней изображены его друзья. Когда журнальчик готов, он его берет и дарит своим друзьям. Мальчик и девочка с фотографии уже некоторое время живут гражданским браком и подумывают об узаконении своих отношений. Девочка работает юрисконсультом на винзаводе. Представь, Дуся, что последовало за всем этим. Конечно же, иск. И мировое соглашение. Журнал оплатил им путевочку на двоих куда-то в Крым. Потому что в иске было написано, что их отношения после публикации испортились, вот для налаживания отношений их и отправили в Крым. В общем, когда журналисты ошибаются, они всегда стремятся исправить свою ошибку - опровержение публикуют или ещё что-то предпринимают.

"Мы не защищаем всех журналистов и все СМИ. У нас есть критерии за и против"

Бывают, правда, ситуации, когда для истца не важно, правда изложена в материале или нет. Для него важно с помощью иска вслух о чём-то заявить. Например, когда об одном политике написали, что он в свое время поддерживал Павла Ивановича Лазаренко, хотел с ним сделать совместную политическую силу и открыто об этом заявлял, он подал в суд. Мы в суд приносим интервью с этим политиком годичной или полуторагодичной давности, в котором он это сам говорит. Но этому политику теперь уже важно сказать, что, мол, я с Павлом Ивановичем Лазаренко? Да никогда в жизни! Я с ним не знаком вообще! И он будет судиться до скончания века.

- И кто выиграл процесс?

- Политик. В этом деле судья была очень заангажирована, она хотела уехать за рубеж. И этот политик ей обеспечил выезд - создал видимость, что на нее оказано политическое давление за то, что она принимала решение в пользу этой политической силы. А там действительно было не одно решение в пользу этой политической силы. Вот одно из них было по отношению к газете. Вот политик судье и сделал статус беженца. Ее приняли в Великобритании, куда она прекрасно выехала со всей своей семьей.

"Вообще, у нас есть такой принцип работы с журналистами и СМИ: догнать и помочь"

- Расскажи про самые наглые иски.

- Да все они практически такие. Недавно был иск в отношении Усова и газеты «Коммерсантъ» от Урбанского. Сейчас он будет рассматриваться во второй и третьей инстанции. "Коммерс" в первом рассмотрении выиграл. Суть в том, что в статье Усова было рассказано о сухогрузе "Фаина" и том, кому он принадлежит. Было написано, что все говорят, что это Урбанский. Там же у Урбанского берут интервью, и он говорит: «Нет, это не я». Это все честно печатается. И при этом он подаёт в суд. Почему? Что важно для Урбанского? Для него важно подать в суд. Его адвокат об этом говорит абсолютно прямо. Потому что из-за этой публикации получается, что как будто Урбанский - коррупционер. Вот поэтому для них важно получить решение суда. Просто так в суд никто не обращается.

- Есть юристы, которые сделали себе имя в вашей ассоциации?

- Вообще известность здесь весьма и весьма спорна. Потому что во многих странах адвокатам даже запрещают  давать рекламу. То есть клиент должен делать выбор на основании чего-то другого. Поэтому мы считаем, что нас должны рекомендовать, а не рекламировать.

"Вообще известность здесь весьма и весьма спорна"

- Как ты относишься к самопиару адвокатов в светских изданиях и к тому, что они начинают активно тусоваться?

- Плохо. Как правило, они уже перестают быть адвокатами. Если поинтересоваться всеми теми адвокатами, которые пиарились, можно увидеть, что они сразу же переходили в ранг политиков, в какие-то списки их включали. Они просто меняли свою профессию. Считаю, что адвокату пиар не нужен. Его должны знать как профессионала. Это не тусовки, это не известность и популярность. Вот тот же Саша Бурмагин, который взял дело по иску ЕДАПС... Как только к "Бизнесу" заявили претензию на сумму 46 миллионов, мы тут же начали наводить справки, кто такой этот ЕДАПС. Тогда нам сказали: «Ребята, это бандиты, не лезьте. Потеряетесь в темном парке - никто не заметит». Несмотря на это, мы взяли это дело. Выиграли его во второй инстанции и с юристами этого "страшного" ЕДАПСа спокойно кофе попили. Вообще, у нас есть такой принцип работы с журналистами и СМИ: догнать и помочь. Некоторые не понимают, что суд - это серьезно, некоторые сразу лапки вверх. А наша цель в таких случаях - не испортить судебную практику!

- Расскажи, тебя коррумпировать пытались?

- Никогда. А зачем?

- Были ли эпизоды с соперничеством с тем, кто представляет противников твоего клиента? Кто тебе больше всех из соперников запомнился?

- Это всегда. Наилучшая тактика адвокатов, представляющих разные стороны, быть врагами в процессе, но как только заканчивается процесс, они друг другу улыбаются, жмут руку, идут на кофе. То есть ничего личного, только профессиональное. Вот это идеальные отношения. Но это зависит от темперамента. У меня так не получается. Эмоции остаются.

- Ты представляешь интересы только тех, в чьей правоте уверена? Бывает ли такое, что ты руководствуешься симпатиями и антипатиями в принятии решения защищать кого-то или нет?

- Мы не защищаем всех журналистов и все СМИ. У нас есть критерии за и против. Самый главный критерий - общественная значимость информации. Бывают ситуации, когда мы видим, что, скорее всего, публикация, против которой иск, заказная. Есть, например, две конкурирующие фирмы, и журналист пишет явно в сторону одной. Если там сумма возмещения одна гривна, и не соблюдены фактически журналистские стандарты, мы откажем. Но если сумма иска 20 миллионов или сто тысяч, то мы все равно войдем в это дело. Потому что - что бы кто бы ни написал - не может быть такой суммы возмещения. Требуй опровержения, мы тебя в этом поддержим - разъясним журналистам, что они неправы. Но если ты требуешь такого громадного возмещения... Не может быть такой информации, которая столько стоила бы. Бывало, что я защищала человека, который мне не нравится. Суть этого спора такова - да, здесь нужно защищать.

"Но если сумма иска 20 миллионов или сто тысяч, то мы все равно войдем в это дело"

- Как ты относишься к тому, что политики подают в суд на интернет-ресурсы, и даже на комментарии к текстам на этих ресурсах скоро начнут подавать...

- Когда ты пишешь комментарий, понимаешь, что твой ай-пи адрес кому-то все-таки известен. Об этом может быть предупреждение на сайте. Но ты же выходишь на публику со своим комментарием. Ты кому-то "бьешь в нос". И так же ты "получаешь по носу" в ответ. Мне, например, очень тяжело различать этику и право. Если говорить с точки зрения права, то сам нарвался. Это точно так же, как и вмешательство в частную жизнь. Но, когда спрашивают, как можно так обидно говорить о политиках, хочется ответить: "Их в политику никто не толкал". Они сделали этот шаг. Я всегда напоминаю политикам одно из решений Европейского Суда, в котором истцами были депутаты Европарламента. Европейский суд им ответил следующим образом: «Крім того, політика є досить прибутковою справою». Поэтому политики должны быть более терпимы.

- Вмешательство в личную жизнь журналиста часто приводит к худшим последствиям, чем вмешательство в личную жизнь политика.

- Нет, тут нельзя сравнивать. Тут главное, что перевешивает - общественный интерес или личная жизнь.

- «Дуся» - таблоидный сайт о личной и общественной жизни медийщиков. Что значит общественный интерес, если задача сайта состоит в том, чтобы освещать частную и общественную жизнь журналиста? Как найти ту грань,  которую нельзя переступить?
- Всегда очень тяжело. Если было бы просто, кто платил бы тебе зарплату? Каждый раз ты ищешь этот баланс между интересом общества и правом каждого. Например, журналисты пришли на какую-то тусовку. Одно дело, они пришли фотографировать и освещать, другое дело, они пришли себя показать. Вот они идут по красной дорожке. Какая тут личная жизнь? Какая журналистика?

- А мои журналисты снимают, как они встали на красную дорожку, как обрыгались, как увалились на красную дорожку, как их оттуда погнали. Потом те, кто оплошал, устраивают ор по этому поводу.

- В чем здесь интерес?

"Вот они идут по красной дорожке. Какая тут личная жизнь? Какая журналистика?"

- Наш интерес - просто фиксация.

- У нас был иск. Фотограф, идя по вокзалу, увидел совершенно потрясающий сюжет: проходящие поезда, закат и прощающаяся парочка. Классика жанра. Кто может удержаться? Вот он и не удержался. Потом фотография появляется в газете, потом иск... Выясняется, что парочка - любовники, узнали жены, мужья, неприятности в семье, на работе.

- Кто выиграл?

- Конечно, газета. Очень просто. Нечего врать! (Смеется.) На вокзале не может быть частной жизни. Марийка говорила всегда еще жестче: «Немає чого очікувати приватного життя в публічному будинку». (Смеется.)

- А если мне присылают фотографию трех известных людей, голых абсолютно,  и я ее публикую?

- Аналогичный случай.

"Очень просто. Нечего врать!"

- Но пляж может быть частным.

- Может. Была у нас потрясающая фотография, мы ее все время возили на семинары для журналистов и устраивали дебаты. Хорошей комплекции женщина танцует в каком-то баре на столе танец живота. Фотограф сфоткал, проходя мимо бара. И даже видно, что столик напротив двери. Женщина после публикации фотографии начинает говорить, что это закрытый бар, и она танцевала для своих друзей. А как же открытая дверь?

Знаешь, есть простое правило - если информация не вызывает интерес, то прессе это неинтересно! Поэтому чаще всего проблема в том, что этот интерес сложно сформулировать. Вот чутье подсказывает журналисту - да, интересно, давай, фотографируй! - а вот сформулировать этот интерес уже сложнее. Разумеется, не может быть, чтобы всем все было одинаково интересно. Ну и конечно, есть защита интересов детей, только не в том случае, если это дети политиков.

- Как ты относишься к борьбе с Комиссией по морали?

- Борьбы-то еще и не было. Недавно разговаривала с коллегой на эту тему. Юрист говорит: приведите мне хотя бы какое-то решение Комиссии по морали, на основании которого можно утверждать, что это цензура. Вот почему представители массмедиа присутствуют на нашем заседании, на котором ничего такого нет. Ну, да, экспертное заключение. А потом журналисты выходят и такое пишут! Почему они это делают?

И вот, что я думаю. Журналисты, как дети, в вопросах юриспруденции. Они чувствуют сердцем. И начинают кричать. А если не кричать, получится, как в притче: "Когда пришли за соседями сверху, я молчал, когда пришли за соседями снизу, я молчал, когда пришли за мной, кричать было некому". Вот за редактором "Блика" уже пришли.

"Когда пришли за соседями сверху, я молчал, когда пришли за соседями снизу, я молчал, когда пришли за мной, кричать было некому"

- Во Франции есть специальные кинотеатры, которые демонстрируют порнографические фильмы. Отдельные порнографические издания, которые можно приобрести в отдельных конкретных местах.

- И правильно. Всеми этими лицензионными прокатами и свидетельствами занимается Минкульт. И к нему ни у кого нет претензий. Зачем нужна комиссия, которая ежегодно "кушает" минимум 9 миллионов гривен бюджетных денег, обращается к грантодателям, просит у них денег на финансирование мониторинга во всех городах? Чтобы в каждой библиотеке библиотекарь сидел, газеты читал, то бишь мониторинг делал, и вырезки в комиссию отправлял. Это что?

- Ты веришь, что в наше время есть независимые СМИ?

- Да.

- Какие? Где ты смотришь новости, например?

- Я новости не смотрю, я их читаю. Смотрю только для мониторинга. Смотришь и смеешься. Особенно мне нравится новый тренд телеканалов - говорить, что вот только мы. То есть новость, которой уже минимум два-три дня, вытаскивают и говорят: «И только нашему каналу известно». (Смеется.)

" Зачем нужна комиссия, которая ежегодно "кушает" минимум 9 миллионов гривен бюджетных денег?"

Думаю, для большинства нашего населения украинские новости очевидны. Другое дело, выбор небольшой. В 2005 году, по сравнению с 2004-м, все телеканалы стремились сделать свои новости. Сейчас переключаешь с канала на канал и видишь - всё одно и то же и в одинаковой последовательности. Неужели это опять 2004 год?

- Ты сама себя как идентифицируешь?

- Я по гороскопу Близнецы. Думаю, Близнецы не умеют заморачиваться по поводу таких вещей, как самоидентификация. Знаю, что меня считают сильной, волевой, "железной кнопкой". Я себя чувствую "днепропетровской". Что это такое, я уже объясняла.

"Знаю, что меня считают сильной, волевой, "железной кнопкой"

- Планируешь свою жизнь?

- Нет. Текущих задач всегда столько, что на "стратегическое планирование" не хватает времени. Сейчас закрылись многие программы, гранты. Еще в январе, в феврале многие говорили - да, будем финансировать, а уже в марте говорят, что у них нет бюджета. И мы поддерживаем журналистов за счет нашего личного времени и средств или говорим, что необходимо их участие в финансировании. Какое уж тут планирование?

- А у вас есть какие-то сокращения?

- Нет. Потому что у нас люди творческой свободной профессии. У нас общие ценности и интересы, а на зарплате у нас никого нет. И раньше не жировали на этой теме. Мы хорошие специалисты во многих областях, чтобы цепляться за гонорары именно в сфере медиа.

"У нас общие ценности и интересы, а на зарплате у нас никого нет"

- Встречался ли тебе такой противник, которого бы ты могла испугаться?

- Нет, потому что пугаться можно в какой-то личной ситуации. Это же проблемы клиента, а не мои. А я делаю все возможное, чтобы помочь ему в решении его проблемы. Поэтому чего мне бояться?

- Бывает такое, что ты чувствуешь себя априори в проигрышной ситуации?

- Конечно, и предупреждаю об этом клиента. Иногда это такие адвокатские игры. С возрастом учишься говорить: "Боже мой, у вас такое сложное дело!" Разумные адвокаты всегда так говорят. Ведь никогда точно не знаешь, каков будет результат. Вдруг в силу какого-то фактора Х все пойдет не так, как должно бы.

"С возрастом учишься говорить: "Боже мой, у вас такое сложное дело!"

- Какую черту характера важно иметь адвокату?

- Умение встать рядом. Против кого-то - все вокруг, а ты становишься рядом. Ты его не судишь и не обвиняешь, а готов его защищать. У меня в семье юристов не было. Инженеры, конструкторы - люди дела.

- Как же ты приняла решение стать юристом?

- Спасибо за вопрос. (Смеется.) В пионерском лагере это случилось. Я жутко не любила эту дисциплину, ходить строем. И вот в лагере произошло какое-то событие (Я решила упустить описание события за давностью лет. - "Дуся"), за которое решили наказать девчонок из соседнего отряда. Их позорили на вечерней линейке, даже закрывали лагерь. Объявили, что в лагере карантин, и запретили посещения родителей. Еще этих девчонок заставили после отбоя... им кинули несколько совков песка в палату, залили водой и заставили это все убирать. Потом после всей этой травли одна девчонка написала письмо родителям, а администрация лагеря его прочитала. В результате нас всех построили на линейку и поставили эту девчонку перед отрядом, чтобы её отчитывать и позорить. Ощущение было ужасное! Тогда я подошла и встала рядом с ней. Так это произошло первый раз в жизни. А когда после всего этого я приехала домой, то сообщила всем своим, что буду адвокатом. С тех пор о своем решении ни разу не пожалела!

"С тех пор о своем решении ни разу не пожалела!"

Фото Яны Новоселовой