Дмитрий Коляденко: «Мне врачи сказали это делать»
Кто такой Коляденко, народ узнал благодаря его бурному роману с Ириной Билык. Основными составляющими этой многосерийной бразильской любовной истории стали: выброшенный из окна невесты диван, проданные в журнал «Папарацци» фотографии певицы с обнаженной грудью, море цветов и сплетен. В итоге Билык превратилась в Дикусар, купила новую мебель и стала крестной матерью издателя журнала «Папарацци» Валида Арфуша. Дима, в свою очередь, стал лицом Нового канала и ведущим «Шоумании», и не упускает возможности сострить по поводу бывшей возлюбленной. Такие вещи вспоминала об открытке нашего шоубизнеса ваша Дуся, ожидая в кафе без кондиционера окончания репетиции Димы Коляденко.
Дуся: Привет, что у тебя нового?
Коляденко: У меня поднялись большие рейтинги с «Шоуманией». И об этом мне говорят уже все звезды. Такое впечатление, что люди просыпаются в воскресенье, включают «Шоуманию», смотрят, а потом вообще выключают телевизор.
– И как ты думаешь, с чем это связано?
– Я думаю, что когда я ушел из «Шанса» и меня не было в телике два месяца, люди заскучали, начали искать и нашли меня на Новом канале по воскресеньям.
– В «Шоумании» ты работаешь «говорящей головой» или сам роешь информацию и сплетни о звёздах?
– Конечно, есть люди, которые пишут мне тексты, но, прежде чем их написать, они звонят мне и узнают пару-тройку сплетен или каких-нибудь новостей. И это понятно, ведь я про всех всё знаю, особенно кулуарные новости. Меня пытаются контролировать все звезды, но им очень приятно, что я про них вспоминаю – они же получают бесплатный пиар. Деньги-то они мне не платят, поэтому и кайфуют.
– Даже когда ты говоришь о них всякие гадости?
– Гадости – это еще лучше. У нас такая профессия – чем больше гадостей, тем лучше. Хотя когда про меня гадость одну написали (что я лег на пластическую операцию), было неприятно. Мало того, они сделали фотомонтаж, как я в операционной лежу под ножом, рядом хирург. И тогда я подумал: «Что ты расстраиваешься, ты ж сам такой. Чем хуже – тем лучше». Взял да и выкинул я этот журнал.
– А как к тебе относятся те, о ком ты гадости говоришь? Может, угрозы какие-нибудь были?
– Какие угрозы, я работал на первый эшелон звезд пятнадцать лет. Я их знаю, и они меня знают. Не могу сказать, что мы друзья, мы – коллеги. И чем больше я о них говорю, тем им лучше. Вот ты напишешь материал, и я буду благодарен за то, что люди прочитают и что-то новое обо мне узнают.
– И в чем эта благодарность будет выражаться?
– Вот угощу тебя сейчас чаем, кофе, капучино. Чего ты хочешь? Ничего? Я бы не отказывался. Если бы завтра Лихута принёс мне деньги и сказал: «Ты должен говорить о Повалий каждое воскресенье, вот тебе чемодан денег!» – я бы взял, не задумываясь, и говорил о ней каждую программу. Я украинец, я люблю взятки. Я хочу понять, что такое деньги, которые свалились с неба просто так: их не надо зарабатывать, не надо потеть в балетном классе, ездить куда-то на гастроли за гонораром. Я хочу взять взятку от какого-то артиста и обещаю каждое воскресенье говорить о нем в эфире три минуты.
– Три минуты колкостей?
– Нет, без обид. Я могу уколоть артиста, подстегнуть его, чтобы он стал краше, лучше, чтобы он заработал, чтобы он, в конце концов, стал хоть что-то делать. Ну негоже целый год крутить песню «Нас нет». Извините, люди хотят альбом, новых песен, новых клипов, новый концертный номер, ждут суперхит!
– Ты должен понимать: некоторым некогда, у некоторых личная жизнь сейчас.
– Где эта личная жизнь? Я не вижу, чтобы с балкона выбрасывались диваны, чтобы была любовь, красота, поцелуи. Последнее, что я помню, – это свадьба. Детский лепет. Я хочу, чтобы артистка зажила. О ней же совершенно нет новостей! О ней ничего не слышно.
– Зато слышно про Коляденко. Елену.
– Да, Ленка молодец.
– У вас наладились отношения или вы по-прежнему не здороваетесь за кулисами?
– Откуда ты все знаешь? (смеется.) То, что мы не общаемся, – это правда. Уже, по-моему, пятый год. Я не общаюсь с бывшими. О чем мне с ними общаться? Я не из тех, кто, не видевшись десять лет, предлагает при встрече: «Как твои дела? Давай кофе попьем».
– А может, она не может простить побоев, подслушивания, слежки?
– Послушай, тебя предавали когда-нибудь? Я думаю, что нормальный мужчина, в жилах которого течет кровь чеченца, грузина, итальянца, вообще выкинул бы такую с балкона. Слава Богу, что я не сел в тюрьму, и никто не пострадал, и Украина не осталась без певицы Ирины Дикусар. Слава Богу, что он отвел меня от этих страшных женщин.
– Опять пиаришь себя благодаря известным именам?
– А что такое пиар? Пиар – это когда ты садишься с менеджером и говоришь: «Как сделать, чтоб нас любили люди? А давай напишем, что Коляденко спит с Юлией Войс». Это придумка, не спит Коляденко с Войс. С кем он спит – это сейчас большая тайна, такая большая паранджа. А может, он ни с кем не спит, а может, он со своей собачкой спит.
– А может, он занимается самоудовлетворением?
– Да, я рассказывал, что я дрочил. Я ни с кем не спал, и мне врачи сказали это делать, а что здесь такого? Если ты не хочешь снимать проститутку, если ты не хочешь спать без любви, что делать? С кем попало я спать не буду. Я кого попало не поведу в кино, я кого попало не посажу в свою машину, я кого попало не приглашу в дом. Я такой человек. Ко мне в дом приходят избранные люди. Уже даже журналисты не ходят. Я так придумал себе, и мне от этого комфортно, уютно, тепло.
– А с чем это связано?
– Я не хочу, чтобы в моем доме был посторонний человек. Это мой дом, моя тайна. А может, у меня немытая посуда, нестиранные носки, трусы – я холостяк, я балдею от того, что я свободный человек. Если нет любимого человека, другой в дом не зайдет.
– Ты, наверное, уже можешь издать «Самоучитель самоудовлетворения»?
– Все очень просто. Покупаешь кассету – и вперед.
– Порно?
– А как же? Я очень люблю порно, и об этом все знают. Я фанат любого красивого порно.
– А неприятный осадок бывает?
– Да. В Германии сейчас мулька новая, они показывают не художественное порно, а home video, там толстые женщины, толстые мужчины, я ничего не имею против, но когда грязь под ногтями, вот это все не мытое не чищенное, это, конечно, страшно. То, что связано с собачками, конями, детьми – тоже не мое. Зверушки отпадают однозначно.
– Как же отпадают, у тебя такое бурное начало карьеры, кода ты в роли мальчика-зайчика бил в барабан и зазывал народ в «Голливуд»?
– Я не зоофил, это правда. А по поводу ролей – в театральном я был мышонком, утюжком, собачкой… Я же артист, могу играть любую роль. Могу быть львом и выпускать когти, царапаться и драться.
– И когда ты последний раз дрался?
– На Новый год. Одна торговая марка подарила нам несколько ящиков своей водки. Мы всем балетом отмечали Рождество. Выпили немного и пошли на Майдан продолжать веселье. Там мы решили устроить конкурс – дарить по бутылке водки простым людям, которые меня узнают на улице. Мы подошли к центральной елке, у всех было прекрасное праздничное настроение. И в конце вечера, когда мы раздали весь ящик простым людям, какой-то мальчик плохой на меня сказал матюкливую гадость. И получил за это. В итоге нас разнимал ОМОН. Мы потом так смеялись – они же с оружием, в касках, а достали свои мобилки и начали снимать меня. Я спрашиваю: «Что вы делаете?». А они в ответ смеются и напоминают, как пять лет назад этой же бригадой в девятнадцать человек выезжали, когда я Билык разрушил всю квартиру.
– А как ты относишься к критике?
– Роскошно. Когда я учился в театральном, мой педагог говорил: «Коляденко, когда ты вырастешь и станешь известным артистом, главное не то, чтобы о тебе писали хорошие вещи, а чтобы гадости писали тоже». Когда про артиста молчат – это ужасно, значит он серая мышь, без лица и голоса.
– Почему ты считаешь, что наш зритель больше реагирует на гадости?
– А мы такие, украинцы! Мы любим, когда другим плохо. Любим, когда кто-то упадет, любим посмеяться над соседом, над его машиной – это у нас в крови. И сам я над этим смеюсь, бывает, девочка упадет в балетном классе, и я ржу, и все ржут, и всем весело.
–Тебе не обидно, что тебя называют клоуном?
– Клоун? Это круто. Все смеются над тобой, классно, когда ты даришь людям праздник. Я знаю, это Вольнова написала, что я клоун и придворный шут. Она же не со зла написала.
Мы немного пообсуждали Вольнову, поговорили о том, как Коляденко ходил к ней в гости, выпили еще по кофейку со сливками, и я сделала вывод, что блондинки – это рок Димы. Они его сначала любят, потом ненавидят, или наоборот – сначала устраивают публичную порку, как Вольнова в программе «Вольности Вольновой», а потом предлагают дружить семьями. Такая твоя карма, Дима, быть поротым и любимым. Желаю тебе поскорее найти свою очередную мазохистку или наоборот. Цёмки, малыш.
Эти руки не для скуки
Не для скуки эти руки
Им всегда найдётся место
В двух глубоких карманАх
А такие два кармана
Есть у Дмитрия в штанах
Эти руки любят всё
Даже Димино лыцё
Ах какой красивый он
Тихо думает Антон
Он красив, когда стоит
Ножкой ножку шевелит
И красив, когда сидит
Ручкой ушко шевелит
И красив, когда ромашку
Нежно зубками щемит.
И часы его прекрасны,
Правда, по цене опасны
Если денег ни [censored]я
Подойдёт и копиЯ
фото Яны Новоселовой
