Андрей Гоголев: «Теперь я уже точно не вернусь»

Скажу честно, я настолько невнимательный человек, что для того, чтобы запомнить чьё-то лицо или имя, мне приходится прилагать серьёзные усилия. А уж для того, чтобы разбудить моё к себе любопытство, серьёзные усилия нужно сделать тому человеку, на которого в итоге я обращаю свой заинтересованный взгляд. Не поймите меня неправильно. Эти усилия совсем не должны быть обращены в мою сторону.

Итак, Андрей Гоголев. Главный редактор и генеральный директор украинского «Коммерсанта». Человек, на котором моё нецепкое внимание наконец сосредоточилось, а любопытство проснулось. Просто захотелось увидеть, услышать, понять и даже потрогать. С такими вот неприличными предложениями я и позвонила Андрею Гоголеву, правда, назвала всё это мероприятие довольно приличным словом «интервью». Живой, очень бодрый голос без кокетства и колебаний немедленно организовал нашу встречу.

Мы решили совместить приятное с приятным и пошли в китайский ресторан. Там Гоголев заказал утку по-пекински, предложил общаться на «ты», если я, конечно, не против, и ответил на все до одного мои вопросы. Встречаться нам пришлось дважды, потому что в разгар интервью Андрей заметил, что диктофон перестал подавать признаки жизни. Поняв, что журналист из меня никакой, я, тем не менее, была рада возможности пообщаться с главредом «Коммерсанта» ещё один раз и на его территории.

- Андрей, слышала, тебя в прошлом году признали лучшим медиаменеджером России…

- Да.

- За какие заслуги?

- За Украину. Но это не только моя заслуга. Это заслуга всей команды «Коммерсанта» – и редакции, и коммерческого блока. А еще – Андрея Васильева и всего нашего «московского десанта», который проработал здесь все лето 2005 года. Я ж ведь не сразу стал гендиром. Сначала я был только главредом, после того как Васильев вернулся в Москву. А уже потом, когда отсюда убрали Казбека, меня /withoutsection/article/30769/2006-11-28-andrei-gogolev-naznachen-generalnym-direktorom-id-kommersant-ukraina/ еще и гендиром.

- Почему Васильева сделали почетным президентом, а, проще говоря, убрали от управления украинским «Коммерсантом»?

- Никто никогда его от управления украинским «Коммерсантом» не убирал. Чушь все это и происки завистников! Когда начиналась история с запуском проекта «КоммерсантЪ-Украина», в московской редакции «Коммерсанта» всё ещё было спокойно, и Васильев был там шеф-редактором. Я в то время возглавлял региональный отдел и курировал работу всех наших региональных редакций, их, кстати, у «Коммерсанта» 14. Когда возникла идея с Киевом, то, как всегда делалось в таких случаях, отправили меня, чтобы искать офис, народ и все такое. Потом что-то там случилось с головой нашего бывшего собственника Бориса Березовского, в итоге, в Москве вместо гендира и шеф-редактора Андрея Васильева появились гендир Владимир Ленский и шеф-редактор Влад Бородулин. А Васильев отправился в Киев делать украинский «КоммерсантЪ». Вместе с ним все лето очень активно работал «московский десант» из нескольких начальников отделов – я, Игорь Тростников, Дима Добров, Лиза Голикова и Илья Нагибин. В сентябре все уехали, а Вася (Васильев. – Ред.) остался. Та осень была для российского «Коммерсанта», пожалуй, самой черной. До сих пор по Москве ходят разные истории о том, что вытворял Ленский с «Коммерсантом». Кстати, тогда много хороших людей ушло из «Ъ». И если где и оставался «коммерсовский дух», так только в Киеве, потому что тут был Васильев, и Ленский просто категорически сюда не лез. Я тогда периодически приезжал к Васе в Киев, мы тут с ним сидели, выпивали, конечно…

Жаловались друг другу на жизнь – к тому времени мы стали уже близкими друзьями, хотя до Киева были просто отношения «начальник – подчиненный». В декабре 2005 года к Березовскому, видимо, вернулось сознание. Ленский был уволен, и вместо него назначен Демьян Кудрявцев, который, кстати, до сих пор является гендиром. Жизнь потихоньку стала налаживаться. В «КоммерсантЪ» стали возвращаться люди. Весной 2006-го мне как-то звонит Васильев и говорит: «Гог, я в Москве. Давай приезжай в ресторан. Мы с Демой (Демьян Кудрявцев) хотим с тобой поговорить». Я приехал, и Васильев сказал мне, что возвращается в Москву, и надо, чтобы я на несколько месяцев возглавил украинскую редакцию. Тогда еще генеральным директором здесь был Казбек. Так я и приехал «порулить ненадолго». А потом произошла продажа «Коммерсанта» Алишеру Усманову, Васильев вновь стал в Москве шеф-редактором «Коммерсанта». А я остался в Киеве. Вскоре здесь произошла история со сменой гендира, и меня попросили быть ещё и гендиром.

- А ты как гендир главреду выписываешь премии? Награждаешь его за внеплановое добро для «Коммерсанта»? И как ты это делаешь?

- Никак. Точнее, я как гендир в конце каждого месяца подписываю зарплатные ведомости. И все.

- Часто у вас народ меняется?

- Не чаще, чем где-либо, но костяк украинского «Коммерсанта» составляют люди, которые трудятся здесь с первого дня. Во всех своих начальниках отделов я абсолютно уверен. Это ребята, которые преданы «Коммерсанту», которых пытались перекупать уже по сто раз, предлагали им большие деньги, прочие блага, а они не уходили.

- Но в Киеве «КоммерсантЪ» считается чуть ли не кузницей кадров…

- А он и в России считается кузницей кадров. Куда ни ткни, везде работают люди из «Коммерсанта». С этим ничего не сделаешь. Плохо для нас, хорошо для других. Каждый строит свою карьеру сам. Главное – чтобы люди уходили по-доброму, по-человечески. Многие именно так и переходят в другие места. В основном с повышением, естественно, и карьерным, и зарплатным. Но костяк все равно остается. Те самые играющие тренеры, которые вновь начинают воспитывать молодежь. Вот, например, Валера Калныш, из отдела политики, человек из Запорожья. Когда мы набирали…

Слушай, давай ешь, это вкусно. Знаешь, как надо есть утку по-пекински? Вот берешь блин, кладёшь его, берешь несколько огурчиков, несколько кусков лука порея, потом берешь этой гадости под названием утка с холестерином, потом можно вот сюда мокнуть, это очень вкусная вещь, я забыл, как соус называется, вроде, сливовый сладкий. Потом это все заворачивается и естся, как ролл. Офигенно вкусно.

Так вот, о Калныше. Мы набирали народ, а он позвонил и спросил, когда можно прийти на собеседование. Я говорю: «Ну, приходи к 12-ти». Утром приходит парень с сумочкой или рюкзачком, не помню уже. Я говорю: «А че с сумкой пришел?», а он: «А я прямо с вокзала, я из Запорожья». Я его спрашиваю: «Что ж ты не сказал, что едешь из Запорожья? Если бы мы знали, то хоть как-то время сдвинули бы». На что он говорит: «Ну, не знаю, вы сказали в 12-00 – я и пришел». До этого Валера работал где-то на Запорожском телевидении, но давно хотел работать именно в «Коммерсанте». Очень надежный, преданный человек и профессионал. Я считаю, что он лучший начальник отдела политики в Украине.

Или вот еще пример – мой заместитель, начальник делового блока Андрей Юхименко. Работает в «Коммерсанте» с первого дня, я уже сбился со счета, сколько раз ему предлагали другую работу! Денег обещали в разы больше, а он всегда всем отказывал, хотя у Андрея трое детей… Очень приятно осознавать, что в твоей команде есть такие люди! Это нужно просто болеть «Коммерсантом»! Практически неизлечимо! Да я и сам такой. Пришел в «Коммерс» в 1991 году. Тоже всякого разного предлагали… Но куда уж уйдешь, если вся жизнь тут.

- А возвращаться в Москву ты не собираешься?

- Нет. Уже давно нет. Я тут женился год назад. У меня тут работа, дом, друзья. В следующем году, надеюсь, получу вид на жительство – я же гражданин России… Теперь, кстати, Васильев ко мне иногда в гости приезжает, как когда-то я к нему. Вот на следующей неделе опять приедет на наш новогодний корпоратив.

- Вы разве в связи с кризисом корпоратив не отменили?

- Нет, мы не отменили корпоративы - ни внутренний, ни для наших рекламодателей.

- А вообще на вас повлиял кризис?

- А на кого он не повлиял? Рекламы стало меньше... Я, между прочим, по-честному это комментировал всем, кто ко мне обращался, а потом вдруг получилось так, что кризис коснулся только «Коммерсанта». Та же «Детектор медіа», кстати. Мне позвонили, задали какие-то вопросы, я рассказал, что у нас происходит в связи с кризисом. Говорю: «Да, тяжело. Я перевёл полосность на «летний режим» – вместо 12-ти на восемь полос. Потому что у типографии другая математика и экономика. У них цена бумаги в евро. Евро растет – счета растут. Сорри, когда у нас падают доходы, а расходы увеличиваются, что нужно делать? Нужно минимизировать свои расходы. Самый простой способ – в понедельник и пятницу оставить 12 полос, а во вторник, среду и четверг сделать восемь полос, как летом, когда сезонно меньше рекламы и новостей». Я об этом честно рассказал, и вот пишут: «У «Коммерсанта» кризис – он сократил полосность». А чего ж вы у других-то не спросили? Те же самые «Экономические известия» вообще ушли на восемь полос и из цветных стали черно-белыми.

- Про это «ТК», вроде, писала. Но не все так открыты, как ты, не все комментируют…

- А мне нечего скрывать. У нас вообще бизнес весь белый. Зарплаты тоже все белые, мы с них дикие налоги платим! По сути, с каждых 10 гривен мы 3,5 отдаем, а потом еще подоходный платит человек со своей зарплаты. Зарплаты никому не снижаем, никого не увольняем. Единственное, что я попросил: «Ребята, давайте включим собственный внутренний режим экономии. Если раньше, не подумав, можно было в командировку поехать, то теперь давайте думать, насколько она нам нужна». Зарплату всегда выплачиваем в срок. Всем не получится из-за кризиса, но, тем не менее, ключевые люди получат еще и премии. Потому что люди-то не виноваты, что вдруг кризис наступил. Они-то пахали весь год. И редакция, и коммерция. Они-то при чем? Они вкалывали на родной «КоммерсантЪ».

- Каковы перспективы карьерного роста, есть ли они у ваших рядовых работников? Знают ли они о них?

- Перспектив миллион, на самом деле. И не только в структуре издания. У меня много примеров. Юра Марченко был рерайтером, сейчас – выпускающий редактор. Алена Кулакова, которая пришла совсем юной студенткой, сейчас – пресс-секретарь «Оранты». Мустафа Найем раз десять бегал тут просился на работу. Хотел хоть кем-то устроиться, хоть на 100, хоть на 200 баксов. Ну, вот научили мы его.

- Ты не жалеешь, что он ушел? Он же звезда…

- Какая он звезда?! Писал он отвратительно, кстати. Если бы не его начальник отдела (Валера Калныш), не рерайт... Тексты были очень слабые. Главный плюс Мустафы был в том, что он хороший репортер – быстро научился носить в зубах новости и фактуру. И не просто носить, он еще умел ее добывать. Это клёво. Все остальное – увы, было очень слабенько. И потом, он же в команде работал. Это из серии, когда велосипедисты из одной сборной работают на «желтую майку лидера» в каждом конкретном случае. Как только Мустафа ушел из «Коммерса», он перестал быть мне интересен. Ну, где он? В этих блогах? Где-то пишет там в Интернете. Ну, еще у Шустера… Нет его. Когда он был в «Коммерсанте», он был Мустафой Найемом. Каждый делает свою карьеру сам. Он выбрал такую.

- Кого бы ты мог назвать вашим конкурентом?

- По утрам у меня на столе лежат «Экономические известия», «Дело», «Сегодня», еженедельники. Я их активно изучаю перед редколлегией… Не хочу никого обидеть, и дай Бог процветания и успехов всем украинским изданиям, но я считаю, что на сегодня серьезных конкурентов у нас нет. Об этом же говорят и рейтинги TNS по городам-миллионникам. Можете называть меня как угодно, но это правда. (Да простят меня все главреды.)

- Кое-кого из ваших обвиняли в джинсе. Гавриша, например. Как ты к этому относишься?

- Полгода назад про всех, кто из «Коммерсанта», это писали. И про меня тоже. А про моего первого зама, Сашу Виноградова, говорили, что он на Балогу работает… На Олеге Гаврише вообще живого места не было, ходил весь красный: «Я сейчас пойду в суды!». В итоге, мне всё это надоело. Я собрал коллектив и говорю: «Вот про кого не написано, что он джинсит, значит, именно он и джинсит». Все это – разговоры завистников и бездарей. Ну, глупо бороться с ветряными мельницами. А Гавриш, бедный, который в зубах столько всего носит! Ему больше всего достается. Не знаю, почему. Может, потому что он где-нибудь когда-нибудь задолго до «Коммерсанта» этим занимался... Не знаю. Я лично его очень ценю. И так сильно надоели все эти разговоры о джинсе! Есть люди-идиоты, которые пытаются всунуть деньги за какие-то заметки. Вот это настоящие скоты. Во-первых, они компрометируют доброе имя любого журналиста, а во-вторых, именно они потом начинают раздувать некие кампании против тех, кто не берет. Посуди сама: разве будет заказчик палить своего журналиста-взяточника? Да ни в жизнь! А вот завалить того, кто тебе отказал, написав про него в Интернете всякую чушь – это их метод вербовки… Ко мне приходили как-то дяденьки в галстуках, хотели со мной «дружить». Мне такие суммы осознанные предлагали – тысяч 50-80 долларов в месяц. Ни за что. Просто за возможность со мной общаться и при необходимости что-то решать. Я их выставил сразу.

И к начальникам отделов такие периодически приходят, и к ведущим журналистам… Я, кстати, как-то сделал одну вещь. Года полтора назад объявил на редколлегии: «Товарищи коллеги, я разместил заказ на публикацию в «Коммерсанте». На какой отдел, не скажу». Чтобы сделать это круто, я разместил его через Москву. Там даже взяли предоплату. Потом, кстати, вернули деньги. Хотя сначала понтов было море: в украинский «КоммерсантЪ» – запросто, на любую полосу, с гарантией! Смешно все это и грустно одновременно. Я так думаю, что обвинения в джинсе в сторону «Коммерсанта» будут всегда, потому что мы лидеры. А обосрать лидера – любимое занятие бездарей, завистников и просто недалеких людей. Недавно вот «Турбоатом» обвинил «КоммерсантЪ» в том, что мы публикуем комментарии несуществующих экспертов. Мы сейчас подали в суд и на «Турбоатом», и на ProUA, который эту дрянь у себя с удовольствием разместил. Дали данные того эксперта, которого они почему-то не нашли (не искали, наверное). В иске я прошу только извинений с опровержением. Ну и одну гривну за ущерб… А с нас обычно разные бедные обиженные бизнесмены и чиновники сразу требуют миллионы…

- Сколько у тебя максимально было судебных процессов одновременно?

- Не знаю точно, у нас есть юрист. Если бы не Свирко, исков было бы меньше. Он заманал уже своими исками. Очень много громких заявлений – «Мы подали на «КоммерсантЪ» в суд». А потом процентов 80 заявлений до суда не доходят. Процентов 20 доходят, и 10 из них не принимают к рассмотрению, потому что они просто смешные. А вот 10%... Бывает, что и мы ошибаемся. Фамилию неправильно назовём, факт какой-то… Мы сразу извиняемся. Бывали случаи из ряда вон выходящие, Когда, например, человек, чью цитату мы опубликовали в газете, в суде вдруг заявил: «Да, это мои слова, но они не соответствуют действительности…» А все претензии, естественно, к газете и ко мне, как главному редактору. Когда произошло несколько шероховатых случаев, я понял, что надо контору как-то обезопасить, а свое отсутствие на работе подстраховать. Я издал приказ о dangerous-заметках. И прописал все признаки, по которым можно отличить такую dangerous-заметку. И если хоть один из них присутствует, заметка в номер не идет до тех пор, пока со мной не поговорят по телефону.

- Как ты решаешь производственные конфликты? Бывает ли, что люди между собой ссорятся, приходят тебе жаловаться, истерики закатывают? Или тобой с твоими санкциями возмущаются…

- Думаю, что мною возмущаются, железобетонно. Думаю, что меня и любят, и не любят, и ненавидят.

Ты можешь уволиться, можешь не уволиться. Если ты не увольняешься, значит, ты в какой-то степени принимаешь правила игры, которые есть в конторе, и смотрящим над которыми является начальник. В данном случае - я. Если бы меня все ненавидели, мне нужно было бы, наверное, уйти. Но, раз есть и те, и другие, значит, все в порядке. Это для любого коллектива нормально.

- А если человек профессионален, но общаться тебе с ним по какой-то причине сложно…

- С любым профессионалом общаться сложно. Коллектив – это семья, но не та семья, с которой ты проводишь отпуск, выходные дни, ночи… А семья, с которой ты делаешь дело, зарабатываешь деньги. И только от таких критериев надо отталкиваться – любой коллектив успешен, когда в нем работают действительно профессионалы, которые между собой связаны некой целью, идеей. Каждый, кто работает у нас, очень сложный человек. Тем более что у нас есть и молодые, очень агрессивные, которые, проработав два месяца в «Коммерсанте», уже думают; что они звёзды, и немолодые, у которых очень большой опыт работы.

У меня в Москве есть друг, который возглавляет достаточно успешную туристическую компанию, у него в коллективе одни девушки. Так вот, у него есть журнал, в котором расписано, когда у кого месячные. Он просто открывает этот журнал и понимает – «Ага! Иванова. Сегодня началось. Сегодня к ней не подхожу. Так будет лучше для работы». У меня такой книжки нет, но всех своих людей я достаточно неплохо изучил и примерно могу представить, когда у кого начинаются своеобразные «месячные, климаксы и прочее». Конечно, у нас в коллективе бывают конфликты, но нет такого, чтобы это каким-то образом мешало работе. Считаю, что мы достаточно дружны, И большую роль в этом играет наш «скелет» – наши начальники отделов и топ-менеджеры.

- По какому курсу вы платите зарплаты?

- Сейчас выплачиваем по курсу 5,05. Думаю, что за заборчиком нашего предприятия и того хуже. Мы ни разу зарплату не задерживали.

- Почему у вас такой довольно редкий по нынешним временам принцип?

- Это не принцип, это закон такой – люди должны получать вовремя деньги за свой труд. Я-то от них требую очень много всего. И одна из моих задач как генерального директора, чтобы люди в срок получали деньги.

- А ты с Березовским общался, когда ему принадлежал «КоммерсантЪ»?

- Несколько раз по телефону. Нормальное, кстати, в целом впечатление о нем осталось. Ну, суетливый, торопливый, очень быстро говорит. Например: «Андрюш, вот человек. Пообщайся с ним. На твое усмотрение…» И звонит, например, Федя Пупкин и сообщает: «Мы сейчас с вами сделаем революцию. Скинем сейчас всех тех, кто предал наши с вами идеи и т.п.». Говорю: вы куда звоните?

- Гоголев? Вам разве Борис Абрамович не звонил?

- Звонил.

- Так вот это я.

- Очень хорошо.

- Вот мы опять хотим революцию. Вот у меня документы.

- Да идите вы в жопу с вашими документами. Это «КоммерсантЪ», и мы не будем заниматься революциями. Мы занимаемся новостями.

- Я сейчас буду звонить Березовскому!

- Да звоните ради Бога! Я-то тут при чем?

Березовский мне после этого не перезванивал и не говорил: «Чего ты так плохо с ним пообщался?». А больше ничего и не было.

- Почему вообще Березовский продал «КоммерсантЪ»?

- А я откуда знаю? У него и спрашивай (смеётся). Он сначала все продал Бадри. Сейчас, насколько я знаю, Березовский вообще практически нищий. Потому что за год-два до смерти Бадри он очень многое перевел на него.

- На вас это никак не отразилось?

- Нет.

- А с Усмановым ты общался?

- Нет, ни разу.

- А вообще были ли тебе звонки, что называется сверху?

- Сверху не было ни разу. Скажем так, сбоку был однажды один звоночек. Виталий Гайдук («Индустриальный союз Донбасса») звонил мне по поводу какой-то заметки, ругался, матерился, не то чтобы пугал, но стращал. На «ты» сразу, хотя, мы не знакомы – «Да что ты себе позволяешь?». Ну, и так далее. Мой учитель Лев Амбиндер, который в свое время привел меня в «КоммерсантЪ», мне всегда говорил: «Не важно, какого возраста и ранга человек перед тобой, но если он тебе не знаком, всегда начинай разговор на «вы». Потом, в общении, если вы договариваетесь, переходи на «ты». Но если тебе сразу начинают хамить, грубить и тыкать – опять же, не важно, кто, – сразу переходи в его формат». Я, соответственно, в таком русле и стал разговаривать. Разговор на этом и закончился.

- Давай чуть-чуть поговорим о тебе вне работы. Ты родом из Казани?

- Да.

- Жил там в 90-е годы?

- Да, лет до 28-ми, родился я в 1967 году, так что можно посчитать.

- Казань ведь считалась бандитским городом, был ли ты участником такого рода городской жизни?

- Я был активным участником всей городской жизни, но это было разностороннее участие. В школе я был отличником, а во дворе – обыкновенным пацаном. Боксом долго занимался, это тогда в Казани было модно. Наша школа объединяла три разных микрорайона, которые между собой враждовали.

- Ходили районом на район?

- Ходили, конечно, как без этого-то? Не специально ходили, а оборонялись. Там, хочешь не хочешь, все равно приходилось это делать. Напротив нашей школы был интернат. Вот за ним мы постоянно, как говорится, двор на двор махались. Это было класса до 6-7-го. А разве в Киеве такого не было? Мне кажется, что тогда в каждом городе пацаны дрались. Просто Казань почему-то стала неожиданно считаться бандитской столицей… ой, сорри – жена… Алло! Настюш, привет! Уже в Вене? Видишь, как хорошо! Значит, скоро увидимся. Я просто на интервью сейчас. У меня жена в командировке. Вот звонит.

- Кстати, о жене. Я от многих слышала, что ты любитель женщин. Как же ты сочетаешь их с женой?

- Это от кого ты такое слышала?

- Не от одного человека, а от совершенно разных людей, никак не связанных друг с другом. Так что отпираться бесполезно. Некоторые мужчины даже завидовали твоему здоровью.

- А я не собираюсь отпираться. Когда был в очередной раз холостяком, всякое было. Сейчас я женат. Безумно люблю свою жену, и другие женщины меня абсолютно не интересуют.

- К тому и веду. Как сейчас складываются отношения с женой? Есть ли какие-то запреты, условия?

- Мы женаты чуть больше года. Расписались 1 ноября 2007-го, а венчались 25 января здесь, в Лавре. Первый и последний раз я венчался. Ко времени приезда в Киев я был разведен, и мои дочери были уже взрослые. Сюда я ехал с расчетом на временное пребывание. Тогда я был свободным мужчиной в полном расцвете сил. Я знал, что Киев офигенный город, а я вольный парень. Так себя и вел. Конечно, хватало у меня знакомств с женщинами. А потом, когда мы с Настей познакомились…

- А как вы с ней познакомились?

- Очень прикольно познакомились. Норвежская компания Тelenor, которая совладеет «Киевстаром», собрала всех главных редакторов и повезла в Осло показывать свой головной офис. Они, кстати, сразу сообщили: «Товарищи главные редакторы, мы от вас ничего взамен не требуем – никаких публикаций. Просто, хотим, чтобы вы увидели, какие мы». Мне это очень понравилось. Я на тот момент уже более полугода был главным редактором, но ещё не знал никого из главных редакторов в Киеве. Вот мы все там и познакомились. И с Настей тоже – она сопровождала нас, потому что была директором этой компании по внешним связям. Между прочим, самым главным свидетелем зарождения наших отношений с Настей является главред «Корреспондента» и наш теперь уже близкий друг Виталий Сыч. Мы втроем гуляли по ночному Осло, а потом пили вино у него в номере… Эта поездка вообще стала знаковой, потому что, помимо того, что я нашел жену, я нашел ещё и кучу друзей. Все, кто был там, стали моими друзьями: Виталик Сыч, Сережа Вовк («Инвестгазета»), Инна Ковтун («Деловая столица»), Игорь Сергеев (газета «Бизнес»), Яна Моисеенкова (газета «Контракты»). Мы до сих пор дружим и общаемся.

Периодически все бросаем, уезжаем на выходные за город с ночевками с мужьями-женами. Попозже и Олежка Иванцов присоединился к нам, муж Янки (Газета «24»). А в этом году, опять же, благодаря Настиному Тelenor, в поездке по Азии я подружился с Денисом Безлюдько («Украинские новости»), Галей Панченко («Дело») и Димой Кошевым («Интерфакс»). Всех их я уверенно могу назвать своими близкими друзьями!

Игорь Сергеев, Галина Панченко, Сергей Вовк, Анна Сницарь, Андрей Гоголев, Денис Безлюдько, Виталий Сыч, Дмитрий Кошевой в Малайзии

Так вот, о знакомстве с Настей. После второго брака я уже практически решил, что буду жить один. Думал, на фиг мне все это… А тут вдруг что-то необъяснимое произошло. Влюбился, как мальчишка! Причем сразу! В то время у Насти был другой парень. Правда, я вел себя достаточно нагло – так, как я привык себя вести. Когда мы вернулись в Киев, я продолжал ухаживать, и был так настойчив, что Настя на Новый год поехала не со своим парнем в Польшу, а со мной в Казань, к моим родителям. Когда мы вернулись в Киев, я сказал: «Настя, а может, будем жить под одной крышей? Поехали ко мне». С тех пор мы вместе. 31 октября у Насти день рождения. Вот тогда мы всем и объявили, что женимся. Пошли и тихо расписались в Печерском ЗАГСе. Были мы и Настины родители, больше никого.

- Неужели ты настолько верующий человек, что тебе было важно не только расписаться, но и венчаться?

- До прошлого года я не был даже крещен. Я специально поехал в Казань и покрестился в Соборе Петра и Павла. Настя, естественно, присутствовала при моем крещении. А так я прожил, не будучи крещеным, 40 лет. Мне это особо не было нужно. Настя мне прямо там, на месте, подарила крестик, а цепочку уже тут, в Лавре.

- По-моему, ты не брал свою жену на концерт Вакарчука «Вночі»…

- Не брал. У меня было два пригласительных, я взял Олега Стрельникова – своего зама по корпоративному развитию, потому что Настя была в Норвегии в командировке. Причем я сидел в центре шестого ряда, говорить ничего нельзя, выйти невозможно, а она мне в это время названивала… Я постоянно писал ей эсэмэски, а они не доходили, и Настя вновь звонила. Я этот концерт еле высидел.

- Кто из вас ревнивее?

- Я, наверное. Знаю, что это не очень хорошо. Работаю над собой (смеётся).

- Сколько лет твоим дочкам?

- Старшей, Дарье, – 21 год, она учится в Москве на журфаке. Младшей, Ульяне, – 18. В этом году уехала учиться в Прагу в местный институт туризма.

Старшая дочь Даша

Младшая Ульяна с Настей в Праге

- А жене?

- 24 недавно исполнилось. Хотя, наверное, нетактично называть возраст женщин. Как я уже говорил, работает директором по внешним связям компании Тelenor.

- Такой возраст не только не нетактично указывать – им хвастаться надо! А как дочери относятся к Насте?

- Отлично они друг к другу относятся.

- Куда вы с женой любите ходить в Киеве?

- Стараемся чаще навещать Настиных родителей. Очень люблю свою тещу Татьяну, язык не поворачивается её тёщей называть. Мы с ней недалеки друг от друга по возрасту. И еще она печет очень вкусную картошку.

- А рестораны? Клубы? Спорт, увлечения, всё такое…

- У нас любимый ресторанчик «Шаланда». На Гагарина, на левом берегу. В Одессе – «Веранда», в Киеве – «Шаланда». У них один владелец. Бычки, уха, устрицы. Очень вкусно. Клубы не люблю вообще. Стараемся побольше летать и ездить по миру, насколько, правда, это позволяет работа, и моя, и Настина…

Медовый месяц молодожены провели в Китае. Храм неба в Пекине

Андрей одолел Великую Китайскую стену

На выходных в Буймеровке

В Закарпатье на выходных

- А совместные завтраки? Кофе кто готовит?

- Утром просыпаюсь и сразу еду в спортзал, Настя – на работу. В выходной день иногда Насте в постель – кофе на подносике с разными бутербродами... Когда спортзала нет, то вместе завтракаем. Завтраки делаю только я. Правда, самые обыкновенные.

- Йогурты из холодильника достаёшь?

- Соки выжимаю, каши, омлет, глазунья… У меня самая лучшая глазунья.

Любит человек жизнь. Я давно заметила – те, кто любит жизнь, дают жить окружающим. Потому что предпочитают, чтобы вокруг живенько было, а не мёртвенько.

Фото Яны Новоселовой и из личного архива Андрея Гоголева