Дарка Олифер рассказала о Януковиче, туфельках и миссии журналиста
Журналисты президентского пула - редкая порода моих коллег,
к которым у многих накопились вопросы. Часть из них я решила задать журналистке
канала ICTV Дарке Олифер - обладательнице двух высших
образований, железной выдержки и одесского чувства юмора. Как девушки, мы
поболтали за чаем о туфлях, мужественном президенте Януковиче, начале карьеры Даши
и - куда деваться - пресловутой журналистской этике.
- Даша, расскажите, как
вы решили стать журналисткой, и как начиналась ваша карьера.
- В 2002 году, когда я училась на первом курсе философского факультета Одесского университета, Миша Штекель, мой хороший товарищ и сосед по парте, с которым мы до сих пор поддерживаем отношения, говорит: «Моему отцу, у которого издательство, нужны журналисты. Не хочешь попробовать?». Я решила - почему бы и нет? После небольшого собеседования со Штекелем-старшим мы договорились, что я приду на пресс-конференцию мэра и попробую оттуда что-то написать.
- «Паркет», то есть. Первый круг ада всех начинающих журналистов.
- Если бы я тогда была журналистом, то знала бы, на что соглашалась. Как потом выяснилось, подобные мероприятия в принципе не очень веселые, но мне удалось первое же свое задание превратить в... незабываемое, скажем так. Мы договорились без четверти четыре встретиться на Думской площади, но я опоздала на двадцать минут, и, естественно, Леонида Исааковича, моего первого руководителя, дай Бог ему здоровья, на месте не оказалось - он уже зашел внутрь, не дождавшись стажера.
Я решила, что надо что-то делать - и решительно вошла внутрь мэрии. Там стоят милиционеры - эти же самые милиционеры, кстати, стоят там до сих пор - и говорят мне: «Здравствуйте, ваши документы». Я достаю студенческий, пропуск в научную библиотеку университета, читательский билет в научную библиотеку имени Горького и понимаю, что они совершенно не впечатлены моими, целыми тремя, документами. Они говорят: «Девушка, а аккредитация ваша где?». Я их переспрашиваю: «Что?..» Это сейчас я знаю, что такое аккредитация, а тогда понятия не имела. Они смеются, говорят - ладно, проходите. Я их спрашиваю: «А куда идти?» Они хохочут еще больше и чуть ли не за руку отводят на пресс-конференцию.
- А что это было за СМИ? Газета?
- Да, газета - «Правое дело». На тот момент единственная оппозиционная газета Одессы. И вот я прихожу на заседание горсовета. Долго пытаюсь открыть двери в зал - если вы видели здание горсовета, то помните, что оно очень красивое, старинное, бывшее здание биржи, с высоченными потолками и очень тяжелыми резными дверьми. В итоге я их открыла-таки, но шумно и весьма эмоционально, и, уже заходя, понимаю, что все на меня смотрят: напряженно наблюдают за тем, что же теперь будет, и куда я двинусь дальше. Естественно, все места с краю оказались заняты.
- М-да, неловкая ситуация...
- Да, особенно когда тебе 18 лет, и ты первый раз на пресс-конференции. Места были, но где-то далеко в углу зала. А зал - типичный зал заседаний, длинный кабинет, в одном конце перпендикулярно стоит стол мэра, и к нему примыкает ряд столов «елочкой», за которыми сидят журналисты. Поскольку это было десять лет назад, то радиомикрофонов еще не было, и использовали шнуровые. То есть от всего снопа микрофонов, который стоит на столе перед мэром, идут шнуры к камерам. Можно было стол обойти, но как говорится, «можно свернуть, обрыв обогнуть, но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа» - и я решаю перешагнуть через всю эту охапку шнуров.
- Упала?
- Не дождетесь. Микрофоны полетели под дружный смех. Естественно, я готова была провалиться сквозь землю в тот момент...
- Эффектное начало трудовой деятельности.
- В тот момент мне не хотелось никакой журналистики, репортажа и работы. Впрочем, это Одесса, и народ там достаточно понимающий, с иронией и самоиронией относится к такого рода вещам. Но по факту это был мой первый шаг в журналистике.
- И что Штекель - взял вас после этого в штат?
- Он смеялся, конечно. Позже спросил меня: «Как ты вообще прошла? У тебя же нет аккредитации?». Пришлось ответить, что я не знаю, что такое аккредитация - тогда он вообще чуть под стол не рухнул. Но меня взял, конечно. И я работала у него в течение двух лет вместе с его сыном Мишей.
У Штекеля было издательство, не знаю, существует ли оно сейчас. И, помимо этой газеты, у него была еще масса всяких других изданий - например, я работала и для одесской газеты «Зазеркалье», какие-то материалы делала для еврейского журнала «Мигдаль» - есть в Одессе такое издание, достаточно известное и популярное. С этого все, собственно, и началось.
- А чем вы занимались в оппозиционном издании? Политикой?
- Нет, я писала городские новости - ходила на брифинги в горсовет.
- А кто вы по специальности? Я имею в виду, что у вас в дипломе написано - философ?
- Культуролог. Преподаватель культурологии.
- Как вы попали на телевидение?
- У нас был такой предмет «История телевидения», и по окончании этого курса нас привели на местное телевидение. В Одессе, если вы в курсе ситуации, огромное количество телеканалов, это что-то непередаваемое и невообразимое, количество их исчисляется десятками, и нет никаких оснований предполагать, что оно будет уменьшаться. Так вот, приводят нас в одну телекомпанию на экскурсию. Мне абсолютно не было интересно то, что там происходило, на этой экскурсии - я практически все время просто подпирала стенку.
По окончании мероприятия гендиректор компании говорит: «Вот у вас сейчас будут каникулы, если кто-то хочет попробовать - милости просим». У меня даже в мыслях не было пробоваться, на тот момент я была в очень тяжелом эмоциональном состоянии, в связи с личными переживаниями... И вдруг я чувствую, что чья-то маленькая, но очень сильная рука хватает меня за шиворот, толкает вперед, и кто-то говорит: «Вот она хочет попробовать!». А он такой высокий, этот гендиректор, смотрит на меня сверху вниз и говорит: «ВЫ хотите попробовать?» Пока я набирала воздух для ответа, та же самая рука чуть ли не моей головой покивала - «Да, да, она хочет».
- Кому же принадлежала эта рука?
- Моей преподавательнице по истории телевидения, Юлии Александровне Ушаковой.
- То есть вашу судьбу решила преподавательница университета.
- Я бы не драматизировала так. У меня были и до того отдельные попытки работать для телевидения, просто тогда они оформились в конкретный разговор и последовавшие за ним действия. Cчитаю, что, если мне было суждено идти работать в телевизор, значит, так и должно было случиться. Я не склонна эмоционировать по поводу того, кто решил или не решил мою судьбу.
- Что это был за канал?
- Информационное агентство «Репортер», оно и сейчас есть - эта телекомпания, которая вещает на 31 канале.
- Значит, вы устроились на каникулы, а потом?..
- Нет-нет-нет, что значит на каникулы? Всё было вот как - я начала работать, и мне не нравилось. Но в какой-то момент я услышала, что некоторые из людей, которые работали в этой телекомпании, шепчутся у меня за спиной: «Ну вот, студенты дурацкие какие-то пришли, но лето закончится - и все свалят». Вот это, если хотите какую-то точку включения, точку перехода, и была точка.
- То есть назло.
- Абсолютно верно. Я подумала: «Ах так?! О ком они - обо мне?! Ничего, ничего, вот я буду стараться, у меня получится, а когда у меня получится, я громко хлопну дверью».
- До сих пор стараетесь?
- Я уже выросла из этого. Но тогда, когда у меня стало получаться, я поняла, что мне нравится. Так я проработала еще год, а летом 2005-го меня от канала отправили учиться в Киев, в школу редакторов «Интерньюза». По окончании школы я вернулась в Одессу. А в то время спецкором канала НТН работал Сережа Осадчук - он сейчас собкор «1+1». Сережа как-то ушел в отпуск, и мне позвонили с канала НТН, попросили сделать сюжет о том, как затопило Пересыпь - надо сказать, что затопило ее очень нарядно. Я сделала об этом сюжет, и, как я теперь уже понимаю, не успел закончиться выпуск, мне позвонили с канала и предложили приехать в Киев. Я согласилась.
- А Сергей остался в Одессе?
- Он и не старался переехать - он человек семейный, а мне было 20 лет, так что мне какая разница, где жить?
- Но вы еще не окончили вуз.
- Да, не окончила. Оформила свободное посещение и так и окончила.
- И чем вы занялись на канале НТН?
- Всем. Это был 2005 год; если помните, август и сентябрь этого года - это было очень насыщенное событиями время: как раз тогда состоялась легендарная пресс-конференция Зинченко, потом Порошенко, потом ушло в отставку правительство Тимошенко... Так что я занималась всем, в том числе и политикой.
- А как вы попали на ICTV?
- Я отработала ровно три года на НТН - с 1 сентября 2005-го по 1 сентября 2008-го. А потом закрылись новости на НТН. И мне нужно было принимать решение, чем заниматься дальше. У меня была возможность пойти на «Интер», но я ее не рассматривала. И тут Виталик Ковач говорит мне: «Слушай, у нас открывается программа «Факты» в 22:45, мы делаем 15-минутный выпуск, где будет три больших сюжета о главных событиях дня. Хочешь?..» Я говорю - давай.
Очень классное было время - интересное, насыщенное, потому что по факту мы делали ежедневный «тижневик». Каждый день нужно было делать максимально емкий, максимально интересный и максимально объемный сюжет. Понятно, что я делала материалы и на основной выпуск - небольшой сюжет по теме, около двух минут, и анонс на большой материал в ночной выпуск. И потом как-то плавно перешла в основной выпуск.
- А как вы попали в президентский пул?
- Как-то само собой получилось.
- Я не знаю механизма попадания в президентский пул, но уверена, вы помните день, когда вам впервые предложили освещать международную поездку президента.
- Я тоже не знаю механизма. Но мне никто и никогда ничего не предлагал. Это было просто редакционное задание. Спросили - поедешь туда-то? И я поехала.
- Помните, куда?
- Первая поездка президента была в Брюссель - я туда не попала, потому что у меня не было шенгенской визы, так что впервые я поехала в Россию, в Москву, 5 марта 2010 года.
- Эти поездки оплачивает канал?
- Конечно.
- С тех пор только вы летаете с президентом?
- Ситуативно. У нас есть и другие люди, которые тоже летают.
- Я посмотрела на сайте канала - в последних шести поездках были вы.
- Секунду. Последние поездки были, кажется, в Туркменистан, Литву, Польшу, Эмираты, Катар, Индию и Брюссель... Не могу точно вспомнить подряд все шесть поездок, но, например, в Закопане я точно не была - туда ездила Ольга Чайко.
- Наверное, я ошибаюсь. А кто еще ездит от ICTV?
- Ольга Чайко - она ездила на Кипр и в Польшу. Помню, что в апреле прошлого года ездила Таня Прудникова в Иорданию.
- Но чаще других - вы?
- Да.
- Почему?
- Это решение канала, и вопрос к руководству канала. Разные каналы работают по-разному. От ICTV и «1+1» плюс-минус ездят одни и те же журналисты. На «Плюсах», например, это Саша Шилко, но иногда Саша Загородний. На «Украине», равно как и на «Интере», существует ротация - такое решение приняли их редакции.
- Лично вам не кажется, что человек, который постоянно присутствует в пуле, вырабатывает определенное отношение к президенту?
- Это вы так говорите. Мне так не кажется.
- Я просмотрела 26 ваших сюжетов, выложенных на сайте канала. Два не открылись, четыре касались историй успешного бизнеса - немцы, в украинской глубинке разводящие всякую живность и т. д. Остается двадцать материалов, в которых обнаружила довольно забавную, с моей точки зрения, вещь. Ни в одной из новостей, которые касаются президента, нет критической оценки его действий.
- Я сообщаю факты, а не оцениваю его действия.
- А зачем зрителям просто факты?
- Затем, что так называется программа, в которой я работаю.
- О. Давайте поговорим - ха-ха - о миссии журналиста. Как вы вообще себе представляете функцию журналиста?
- Рассказывать о том, что происходит.
- Всесторонне освещая?
- (После тяжелого вздоха...) Всесторонне.
- Тогда в ваших материалах должна присутствовать как минимум точка зрения второй стороны. Или экспертов.
- В тех случаях, когда она целесообразна и оправдана, она обязательно присутствует.
- Странно. В ваших репортажах из заграничных поездок никакой второй стороны нет.
- Порекомендуйте мне, как в поездке может быть представлена вторая сторона?
- Я не телевизионный журналист, к сожалению. Но могу предположить, что материал может быть сделан в соавторстве: вы перегоняете часть материала оттуда, а второй человек делает комментарии и дополнения отсюда. Наверное, вы также можете заранее вооружиться фактами о том, какие сложности есть в отношениях Украины с той страной, куда отправляется президент, и дать их в материале. Например, вы летите на Кубу и делаете три материала оттуда - один «Лидер и дети», то есть «Янукович и дети Чернобыля», один о договорах, и один о чем-то еще...
- Из Кубы было два материала.
- Простите, перепутала с Грецией. Так вот, в материале о детях нет информации о том, сколько детей НЕ летит на Кубу лечиться, как их лечит государство Украина здесь, на месте, и в обмен на что лечит чернобыльских детей Куба. В ваших материалах нет, скажем, таких вопросов - одни готовые ответы.
- Я должна зрителей о чем-то спрашивать? Я слабо себе это представляю, как это технически должно выглядеть.
- Можно дать зрителям пищу для размышления. Если присутствует только одна точка зрения, то тогда нам всем просто не о чем думать. Янукович был на Кубе - это просто констатация факта.
- А еще я сообщаю зрителям, чем он там занимался.
- Давайте поговорим о действиях президента. Вот материал, который я ошибочно приняла за прошлогодний, но вы меня поправили - от 30 сентября 2011 года. Он начинается фразой «Зона вільної торгівлі та асоційоване членство України в ЄС - вже цього року». И точка. Но, насколько я понимаю, договор об ассоциации до сих пор не подписан.
- Эта фраза выдернута из контекста. Там дальше есть продолжение.
- Да, я понимаю. Но вы, наверное, знаете, как у людей формируется восприятие новости? Они принимают ваше начало за утверждение свершившегося факта. И могут не вслушиваться в дальнейшие разъяснения.
- Так что мне делать - не произносить такие фразы?
- Возможно, их не надо так формулировать.
- Это вкусовщина в чистом виде. Я формулирую так, как формулирую. Здесь можно спорить, доказывать, объяснять сколько угодно, но есть такое понятие как стиль. Он есть во всем - в манере говорить, жестикулировать, в манере мимики на стендапе. То, о чем вы говорите - тот стиль, который я сама себе придумала. Я его ни в коем случае не навязываю, но считаю для себя достаточно приемлемым и нейтральным с точки зрения подачи материала. А вы просто выдернули фразу из контекста. Там дальше наверняка было - «це є мета» или «таке завдання стоїть» и т. д.
- Я просто вспомнила несколько фраз, которыми вы начинаете материалы - часто это утверждения. Например, «Они сказали - они сделали» в материале о встрече Медведева и Януковича в Харькове. Опустим коннотацию, которая возникает у зрителя благодаря оригинальному «Пацан сказал - пацан сделал». Следом идет перечисление того, что они пообещали «покращить» и как именно «покращили» - про газ на треть дешевле и Черноморский флот на 25 лет, и о новой точке отчета в отношениях с Москвой...
- Да, это материал о Харьковских соглашениях. Вам сложно было выписать конкретные цитаты?
- Каковы бы ни были конкретные слова, очевидно, что вы создаете у зрителя определенное отношение к событиям, положительно оценивая происходящее, а не просто подаете факты.
- Я описала последовательность действий. На тот момент все было именно так: «договорились подписать - и подписали», то есть сказали - и сделали. Все, о чем вы говорите - это просто ваша точка зрения. Когда вы будете делать сюжеты, то вы будете начинать с других фраз или выбирать другие слова.
- Хорошо, договорились. Наверное, вашим же стилем объясняется и то, что во всех просмотренных мною материалах, даже если они сделаны в Украине, последнее слово - синхроны, цитаты - всегда принадлежит партии власти либо самому президенту.
- За четыре года работы на ICTV я сделала чуть больше двадцати материалов и не сомневаюсь в тенденциозности вашей подборки.
- Ну что вы, Даша. Я всего лишь просмотрела три первые страницы материалов, которые выдает сайт канала, если ввести в строку поиска вашу фамилию.
- Я готова говорить только о конкретных материалах. Но я могу сказать, что даю в материалах то, что было сказано последним в той или иной ситуации. Если говорить о так называемых партийных сюжетах, как правило, это просто технически был последний записанный материал. Если же говорить о сюжетах из поездок, то я действительно так делаю, потому что речь о визите главы государства. Потому что человек, который смотрит новости, должен знать, что сказал глава государства - есть договоренности, есть результаты встречи, есть подписанные документы. И весь мой сюжет построен так, чтобы зрителю был ясен ответ на вопрос: «Зачем туда поехал глава государства?».
- Вы смотрели «17 мгновений весны»? Помните, там Штирлиц говорил, что запоминается последняя фраза в разговоре... Не кажется ли вам, что всегда, давая слово представителям власти в финале, вы тем самым способствуете формированию у зрителя позитивного мнения о власти - поскольку тот запоминает именно ее точку зрения?
- Десять минут назад вам не нравились начала моих сюжетов, а теперь вы цепляетесь к их окончанию. Но еще раз отвечаю на вопрос - я делаю это для того, чтобы максимально четко ответить на вопрос: зачем президент поехал в эту страну. А за десять лет моей работы я наработала свой стиль в написании текста, в темпе начитки, в записи стендапа. Абсолютно каждый журналист делает это: приблизительно первые пять лет мы подражаем кому-то более опытному, а затем ищем собственный стиль. Если хотите, это моя фишка.
Я вообще очень иронично отношусь к тому, что некоторые называют «журналистской миссией». От нас не исходит сияние, как некоторым кажется, я считаю, что это такая же работа, как всякая другая. Более того, для меня не существует понятия «журналистика» вообще - возможно потому, что я не являюсь членом какой-либо общественной организации или движения, или не стараюсь как-то улучшить профессию в целом. Для меня так же не существует журналистов вообще - существует только журналист здесь и сейчас, в конкретной ситуации.
- А как же нормы, стандарты, кодекс журналистской этики?
- Я не знаю, что такое «кодекс журналистской этики», я его не читала. Всё мое журналистское образование - пять недель курсов «Интерньюза». Я считаю, что журналистская этика - когда ты не врешь и не подставляешь людей. Например, когда я договаривалась с людьми о съемках на закрытых режимных объектах - я сделала много материалов о военных, - нас периодически просили не снимать какой-то объект. Нам-то всё равно, а у людей могут быть неприятности.
- В целом, ваши принципы - не сдавать источники и не нарушать договоренности. Думаю, многие с этим согласятся. Но некоторые мои коллеги считают, что есть еще одна важная часть работы журналиста. С их точки зрения, журналист - это такой человек, которому в целом безъязыкое общество делегирует возможность задавать власти важные для людей вопросы. Как вам кажется, журналист должен выполнять такую функцию?
- Это как-то сильно умно для меня.
- У вас же два высших образования, Даша.
- Бьют-то не по паспорту!
- Теперь не поняла я.
- Это такой старый одесский анекдот. Рабиновичу говорят: «Не ходите на Дерибасовскую, там евреев бьют». Он отвечает: «А я русский по паспорту». Ему отвечают: «Так бьют-то не по паспорту».
- Понятно. Тогда можно я приведу пример? Предположим, перед последними парламентскими выборами партия власти обещала, что хлеб не подорожает. А он дорожает сразу же после выборов, где правящая партия победила. Должен кто-то об этом спросить власть?
- Да. И я тоже задаю важные вопросы, в том числе президенту.
- Вы часто, особенно относительно меня, ни разу не сопровождавшей в поездке главу державы, общаетесь с президентом. У вас сложилось о нем какое-то мнение как о человеке?
- Да.
- И каково оно?
- (После паузы.) Очень жесткий человек, осознающий ту степень ответственности, которая на нем лежит, человек, способный к обучению, готовый к изменениям, в первую очередь внутри самого себя, и человек, способный работать на результат.
- Вы считаете его подходящим для роли главы государства?
- Я об этом не думаю.
- Кстати, об ответственности. Недавно была такая забавная история с вопросом Мустафы Найема о том, как сын президента заработал свои миллионы и внезапно попал в рейтинг украинского Forbes. Этот вопрос президент переадресовал самому Александру Януковичу.
- (Смеется.) Вы считаете, он был неправ?
- Как человек ответственный, мне кажется, он должен был бы знать, как зарабатывает его сын. Думаю, было бы классно, если бы отец знал - я вот о своем 17-летнем сыне это знаю. Кроме того, мне кажется, что во всем остальном мире (цивилизованном) президент просто обязан был бы отвечать на такой вопрос.
-Речь шла не о 17-летнем сыне, а о человеке, которому около сорока. Когда речь идет о состоявшемся, взрослом самостоятельном человеке, то вопрос нужно адресовать именно ему.
- Вы знаете, когда Моника Левински неудачно опустилась на колени перед Биллом Клинтоном, оба они были очень взрослыми людьми. Тем не менее, этот банальный акт чуть не стоил президенту США кресла и стоил политической карьеры. Так что, как показывает мировая практика, у президентов нет личной жизни, и его брак, дети, недвижимость, деньги семьи и отношения с друзьями - всё это является частью его публичной жизни, и он несет за нее ответственность.
- У меня встречный вопрос: что было сделано для того, чтобы хотя бы попытаться узнать ответ на вопрос о деньгах сына Януковича у самого Януковича-младшего?
- Я этого не знаю, но наверняка это знает Мустафа Найем. Но ведь речь не об Александре Януковиче, а об ответственности его отца...
- Хорошо, давайте так: вопрос Найема был задан для того, чтобы поддеть - или для того, чтобы получить ответ? Потому что лично мне показалось, что вопрос был задан специально для того, чтобы поддеть.
- А чем можно поддеть президента, если он считает, что его сын занимается абсолютно легальным и прозрачным бизнесом?
- Нет. Человек, который задавал вопрос, так его формулировал, так его выстраивал, чтобы как-то поддеть президента, чтобы выбить его из состояния равновесия, если хотите.
- То есть, как вы только что справедливо подметили, формулировка очень важна - в новостях и вопросах.
- В вопросах в первую очередь. И уверена, что вы, как журналист, знаете это - по вопросам о журналисте судят даже больше, чем по его текстам.
- А какие ваши вопросы президенту кажутся вам важными и удачными? Вспомните хотя бы один-два.
- (После паузы.) К сожалению, сейчас не могу вспомнить.
- У вас остается время в поездках, чтобы походить по магазинам, погулять?
- В основном всё сводится к ночным прогулкам. Существует проблема разницы во времени: чем больше разница в часовых поясах, тем меньше шансов уделить себе время. Но иногда, конечно, получается прогуляться, что-то привезти - как из любой командировки.
- Чем балуете себя - туфельками?
- О чем вы говорите! Всю обувь я покупаю в Одессе, на «7 километре». Одежду раньше тоже там покупала, а последние полгода начала шить. Нашла себе обалденнейшую портниху, просто модельер моей мечты - я из Одессы привожу ткань, а она мне шьет. Я считаю, что мне безумно-безумно повезло с Олесей Козаковой, с одной стороны, она на мне тренируется, с другой стороны, я по факту выращиваю своего модельера.
- Часто бываете в Одессе?
- Очень часто - настолько, насколько это возможно. Последний раз ездила в прошлые выходные. В Одессе мои родители, бабушки, дедушка, брат с женой и четырехлетней племянницей и друзья.
- А здесь вы уже наладили свою жизнь? Машина, квартира, бойфренд?
- Квартиру я снимаю, машины у меня нет, а личная жизнь в процессе налаживания.
Напоследок Даша, несмотря на мои возражения, снабдила всю редакцию вкуснейшим печеньем. Я пыталась отбиваться - поскольку мы с Мусей вечно на диете, да к тому же на посту, но Даша убедила меня фразой: «Иногда печенье - это просто печенье». Такая милая девушка!
Цемки-бомки.
Ваша Дуся
Фото: Максим Полищук
