Константин Стогний: «Я себе даже заголовки газет представил: «Оноприенко - за Евросоюз!»

Как бы ни ругали наши сограждане журналистов, но порой единственные, к кому они могут обратиться за помощью, это представители СМИ. И в этом смысле пусть наши читатели (да и мы с Мусей) негодуют на новостийщиков за чернуху, но существование таких программ, как «Чрезвычайные новости» Константина Стогния на телеканале ICTV все же оправданно.

А лично меня всегда восхищал тот факт, что журналисты, которые там работают, очень активные - могут по несколько раз выезжать на место, чтобы убедиться, не вернулось ли всё на круги своя после отъезда телевизионщиков. Чтобы так следили за ситуацией, я не видела в других телепрограммах новостей. Вот я и решила поговорить о работе «Чрезвычайных новостей», новых проектах и криминогенной ситуации в стране с их руководителем и ведущим Константином Стогнием.

- Константин, недавно на своей странице в Facebook вы написали, что неплохо было бы сделать цикл программ об истории зарождения криминала в независимой Украине - столько у вас накопилось материала за двадцать лет работы. Эта идея воплотится в реальность?

- У нас на ICTV состоялась премьера телепорт-шоу «Машина времени». Вот было бы неплохо сделать что-то в связке с этим проектом.

- На что был бы похож ваш проект?

- Когда-то мы делали цельные истории по 40 минут. Речь шла о недавних событиях. Сейчас бы мы уже рассказывали о прошлых делах, прошедших все судебные инстанции, апелляции, более того - уже и люди вернулись, которые понесли наказание за все это.

В общем, цикл о прошлом, о 90-х годах. А прошлое - это фундамент, основа становления государства. Я очень болезненно вспоминаю то время. Потому, что по-разному можно относиться к министру внутренних дел Юрию Федоровичу Кравченко. Много чего было при нем: и перегибы, и Гонгадзе ему вменяют в вину... Но ведь у монеты всегда две стороны: был бы Кравченко другим человеком, я не знаю, какой бы была сейчас наша страна - возможно, мы сейчас жили бы даже хуже, чем в Гватемале. Там, например, если машина попадает в ДТП, на нее налетают со всех сторон и грабят. Когда мы ехали по дороге в столице Гватемалы, и я открыл окно, водитель в панике закричал: «Вы что, у себя в городе тоже окна в машинах и автобусах открываете?!» - «А что?» - «А если граната залетит?..»

Вот я и говорю, если бы у нас тогда на месте Кравченко был другой человек - более мягкотелый, не такой харизматичный, - я не знаю, чем бы для нас закончился тот криминальный беспредел. Я прекрасно помню, как в то время ежедневно в Киеве угоняли до 20 машин, и было по 15 криминальных трупов. Украина была разделена между авторитетами. Мы пережили страшное время, поэтому нужно знать правдивую историю тех дней, и кто как заработал капиталы.

- У вас нет ощущения, что в последние несколько лет криминогенная обстановка в стране опять ухудшилась? Во всяком случае, когда посмотришь выпуски новостей, именно такое впечатление складывается.

- Я уже много раз писал, что у нас сложился такой парадокс: с одной стороны, нужно либерализировать систему, а с другой - усилить контроль. Потому что гаишник у нас зачастую видит перед собой не гражданина, а только наживу. В судах, прокуратуре обвинительный уклон очень сильно выражен. То есть человека никто не пытается защитить. А это плохо. Луценко, который дважды был министром, предпринимал попытки исправить ситуацию. Поэтому в первый раз я с радостью был у него советником. Он попытался либерализировать систему, но нужно было держать баланс, а не превращать все в попустительство. Так нельзя. Ведь криминал очень тонко чувствует обстановку и сразу же поднимает голову. Это как факс, зажевавший бумагу - надо сразу вырывать лист, а не ждать, пока само разгладится. Так же и бандиты действуют, и тут надо отвечать только силовыми методами.

И не забывайте еще такой момент. Люди, которые в 90-е получили за убийства сроки, сегодня выходят на свободу. Это в советское время с ними работали. Сейчас все по-другому. Эти люди не пойдут работать на завод. В общем, тут нужен контроль, система. А системы нет.

Поэтому я с вами согласен, ситуацию позитивной не назовешь. Но она еще и не достигла уровня 90-х, это точно. Тогда с автоматическим оружием по улицам ходили. Помню, как бандиты приехали в воинскую часть в Хмельницком покупать гранатометы. Спецслужбы их выследили, пытались задержать. Так они гранатометами отстреливались от милиции. В общем, если возвращаться к идее нашего проекта, то есть о чем вспомнить. И, кстати, если по-честному, то он может быть чреват опасностями. Понимаете, люди, выходящие сейчас из тюрем, не так страшны. Но есть те, которые не садились, и они сегодня управляют многими процессами в стране.

- Вы сказали, что такой проект может быть опасен. Для журналистов тоже?

- Я давно научился чувствовать, где может быть опасность для журналистов. Можно избегать этого. Главная наша задача - подготовить зрителей, чтобы их уже не смогли так обмануть еще раз.

- Константин, вы ведь были одним из последних журналистов, кто взял у недавно умершего в колонии маньяка Оноприенко интервью. Расскажите о своих впечатлениях.

- Мы дважды у него брали интервью: сразу после задержания и потом, за неделю до его смерти.

Понимаете, я часто встречался со смертниками, читал их дневники. Есть более интересные люди - например, криминальный авторитет Солнышко, уже покойный, который был очень известен в Херсоне. Помню, его вывели на прогулку. Он вдруг наклонился, стал на колени... Я потом спросил у него, что он делал. А он достал из-за пазухи листик с дерева, стоит и плачет. Этот человек убивал, регулировал криминальные процессы, от его жеста зависела чужая жизнь. А тут он смотрит на листик и говорит: «Это же живая природа!». А сколько же ты природы сделал неживой! А он отвечает: «Они не должны были жить» - и приводит цитаты из Библии, из умных книг. У этих людей есть своя философия, это вызывает уважение, потому что они руководствовались какими-то принципами, пускай черными. Это харизматичные сильные личности, с которыми интересно беседовать и учиться чему-то. Чтобы делать добро, нужно знать, что такое зло.

А Оноприенко, похоже, не такой. Когда мы делали первое интервью, сразу после его задержания в Житомире, он произвел на меня более яркое впечатление. Началось наше знакомство с того, что он не хотел давать интервью. Сказал, что будет разговаривать, только если ему дадут килограмм колбасы, три килограмма конфет - короче, начал торговаться. 

Я выезжал на место убийства в Братковичи, где Оноприенко убил семью с маленьким ребенком. В том доме он зачем-то передвигал мебель. Потом поняли, почему: когда убивал семью, трехлетний мальчик был в своей кроватке и, видимо, интуитивно выпал из колыбели, подполз к открытому окошку - это был частный дом - и выпал наружу. Такой инстинкт самосохранения. А эта скотина пощупала постель, почувствовала, что она еще теплая, и поняла: ребенок где-то рядом. И вот маньяк двигал шкафы, мебель, искал мальчика, нашел за окном и перерезал горло.

И поэтому, когда маньяк нам начал говорить про конфеты и колбасу, я вспомнил эту историю о маленьком мальчике... Мы долго беседовали, а потом наш оператор прислонился к стене - и смотрит в одну точку. Я спрашиваю, что с ним, а он не отвечает. Тогда мы решили сделать перерыв, позвонили в Киев. На «Интере» в нашей программе работал отличный оператор Олег Писанка (брат Русланы Писанки), покойный уже, к сожалению. Я позвонил ему: «Бери машину, приезжай к нам, потому что оператор не может снимать». Олег приехал, мы продолжили съемку. А когда закончили, я спросил: «Тебе нормально было снимать? Вот предыдущий оператор замкнулся». Я-то привык, потому что в милиции работал, выезжал на убийства. Операторы же люди гражданские. Кстати, с нами был еще журналист Костя Ковригин. В общем, втроем мы зашли в какую-то «наливайку», где водку разливали в пластиковые стаканы. И вот он отвечает: «Тяжело, блин, шеф. Надо как-то ерунду эту смыть». Я заказал три по сто, нам налили водку в пластиковые стаканчики, Олег подходит и выпивает из одного, второго и третьего. И говорит: «Извините, пацаны, задумался».

Вот таким был Оноприенко. А потом это был несчастный человек, который свыкся с жизнью, говорил нелепицы - а он перечитал всю библиотеку тюремную. Я спрашиваю, как у них со стиркой, а он говорит: «Ну вот, на свободе-то оно получше, там стиральные машинки, а здесь я не успеваю многое сделать». Спрашиваю, писал ли он об этом, а он отвечает: «Не писал. Нет времени. Пока постираешь, приготовишь, уже и день прошел». То есть ему в тюрьме не хватало времени, чтобы что-то записать. Странные вещи говорил: «Меня надо для экспериментов отдать» или «Украина должна войти в Евросоюз». Я спросил, зачем ему это надо, на что он ответил: «Как же? Евросоюз очень важен, я очень надеюсь, что Украина в него вступит». Я себе даже заголовки газет представил: «Оноприенко - за Евросоюз!». Театр абсурда. «Я - феномен, и меня нужно изучать. В Украине ученые со мной не разговаривают, никому я не нужен. Я очень надеюсь, что в Евросоюзе есть деньги, чтобы изучать мой феномен. Надеюсь, что мы вступим в Евросоюз, и мною займутся ученые, и я расскажу по-честному все, как было. Потому что Украина мной заниматься не будет».

Вот такие вещи говорил. Особых эмоций он в конце уже не вызывал.

- Скажите, вашей программы боятся милиционеры?

- Нерадивые - боятся. На программу всегда реагируют, многие боятся появиться в нашем сюжете. Понимаете, если они что-то натворили на местном уровне - быстро там порешали, а вот если вышло у нас в программе - всё. Нас премьер часто смотрит. Иногда его реакцию мы узнаем, когда нам звонят: «Неужели правда? Дайте нам исходники». Слушайте, мне приятно, что человек смотрит и реагирует на это.

- Реагирует, надеюсь, «втыком»?

- Конечно. Если милиционер отобрал квартиру у женщины, у которой нет родственников, и никто с этим ничего не делает, а после «Надзвичайних новин» сразу начинаются разбирательства, прокуратура криминальное дело заводит... Силовые министры точно смотрят нас. Так что если на место приезжает наша съемочная группа, для нерадивых милиционеров это конец света. Когда программу посмотрели восемь миллионов человек, тут уже не «порешаешь» на местом уровне!

А есть и «радивые». Вот недавняя история, которую я с гордостью рассказываю. Сейчас принято говорить, какие у нас милиционеры убогие и плохие. Но эта история меня впечатлила. Возвращались со службы двое милиционеров в Черкасской области, если не ошибаюсь. На мосту девочка стоит и собирается прыгнуть. Один милиционер подбежал к ней, а второй - вниз под мост. Как раз ехал КамАЗ. Он выбежал на дорогу, остановил. Тот наверху разговаривает с девушкой, отвлекает ее, потом видит, что товарищ ему подает сигналы. Переубедить ее он не смог, девочка прыгнула. Но упала на брезентовый тент КамАЗа - машину туда специально подогнал напарник. Вот обычные постовые милиционеры. Разве это не настоящий поступок?

- Насколько большая у вас команда? Ведь работы очень много.

- Всех людей, задействованных в проекте, около сотни - не только в Киеве, но и в областях. Кстати, у нас есть в команде несколько инвалидов-колясочников, которые работают у компьютеров, помогают, находят интересные сюжеты. В регионах раскручивают историю, сообщают, связываются с людьми.

- Должно быть, вам не раз задавали вопрос, зачем нужны такие программы, как ваша.

- Во-первых, я считаю, что такое лучше увидеть на экране, чем столкнуться в жизни. Некоторые психологи утверждают, что дети, которые смотрят какие-то жесткие сцены, более подготовлены к жизни. Человек, который этого не видит, считает мир радужным, выходит за стены дома - и это как из теплицы вынести цветочек, а на улице может быть мороз, дождь, что угодно. Поэтому нужна какая-то профилактика. А еще мы стараемся выпуск обязательно заканчивать добрым сюжетом.

- Кстати, кажется, на нашем телевидении новостные программы, не криминальные, уже просто стали вашими прямыми конкурентами...

- Да, я смотрю, что не понятно, какая программа сегодня должна называться криминальной: наша или коллег. Притом у нас жесткий режим: режиссеров и журналистов мы штрафуем за излишнее смакование кровавых подробностей. Хотя, надо признать, это делает рейтинги на ТВ.

Вообще, я считаю, что это такая «проблема роста». Новостных или криминальных программ достаточно много, и они берут зрителя тем, что показывают какие-то страшные вещи. Оторванную руку показал на весь экран - и зритель уже не может переключиться на другой канал, он прикован психологически.

- Но у вас же тоже трупы показывают?

- Мы стараемся всегда это замылить. Если и показали, то журналисты должны мне доказать необходимость этого. Ведь на самом деле у нас есть полное видео всей этой жути. А я наказываю за натурализм. Поэтому в нашей программе, если и показывают, то только общие планы, какие-то замыленные фрагменты. Если было иначе, я спрашиваю: «А в чем необходимость? Нельзя было по-другому это сделать?». Если не доказывают необходимость показа, то лишаются денег. Я штрафую очень жестко, потому что считаю показ чернухи проблемой роста. А что дальше будет? Завтра будем из притона транслировать порнуху? Так нельзя работать. Нужно зрителя брать другими вещами. Если журналист привыкает к натурализму, то зачем ему потом думать?

- А ваши дочери смотрят «Чрезвычайные новости»?

- Они в первую очередь смотрят на папу по телевизору. А вообще они сами выбирают, что им смотреть. Я считаю, что дети должны научиться фильтровать информацию.

- Константин, в последнее время после выпусков новостей (не только в вашей программе) складывается впечатление, что чуть ли не каждое ДТП не обходится без участия представителей правоохранительных органов, силовых структур, которые только и делают, что разъезжают пьяными и превышают скорость. Эти люди вообще страха лишились? Расскажите, что происходит в стране.

- Мы анализировали эту ситуацию. Она выглядит немного не так, как кажется. Действительно, таких происшествий много, и это проблема. Эсбэушник на джипе совершил ДТП, в прокуратуре заявляют, что до этого он пил в ресторане и сел потом за руль, а экспертиза утверждает, что он не был пьяным. На Интернациональной площади убивают людей, таранят автобус, едут с оружием - мы потом делаем запрос в СБУ, а там не дают ни одного комментария. Им говоришь, что они нарушают закон, что мы обратимся в прокуратуру, но они все равно никак не хотят реагировать. Над ними нужен контроль, потому что это действительно люди, уже несколько оторванные от мира, которые почему-то считают, что спецслужба - это круто, а все остальные - муравьи, которых они охраняют. В любой профессии есть такие люди. Просто здесь другая ситуация: во-первых, у них оружие, а во-вторых, они существуют за счет налогоплательщиков.

Тут я за них заступаться не собираюсь. Но, с другой стороны, вы должны понимать, что если раньше что-то подобное случалось, просто всё скрывалось. А сегодня обо всем сразу становится известно. Поэтому когда мы проанализировали эту ситуацию, то выяснилось, что раньше этих происшествий было приблизительно такое же количество. Другое дело, что, к сожалению, эта цифра не уменьшается. Страна вроде развивается, хочет быть демократичной, а силовики - нет.

- И в результате мы дошли до народных бунтов...

- У меня к этому свое отношение. Я считаю, что на этих бунтах отыгрались политики.

- В любом случае, если уж народ восстал, то в былые времена или, скажем так, в приличных странах обязательно последовали бы чистки в рядах. А у нас такого не происходит.

- Я тут рад и не рад. Чистки нужно проводить, если есть все доказательства. Я не радуюсь чисткам в данной ситуации, потому что еще нет решения судов. Мы не знаем, что произошло. Мы смотрим по ТВ какие-то сюжеты, делаем свои выводы. Например, многие люди думают, что Мазурка не было, и на самом деле это выдуманная инсценировка. Я там был, разговаривал со всеми, с начальником безопасности «Каравана», смотрел дела этого Мазурка - там действительно есть биологические экспертизы, и я знаю, что их подделать нельзя, потому что знаком с этими экспертами. Они не связаны между собой, экспертизы делали разные институты. И если кто-то захотел подтасовать данные, утечка давно бы уже произошла, потому что в процессе с Мазурком были задействованы сотни людей. К тому же у нас нет таких интеллектуалов, которые смогли бы организовать такую инсценировку. А люди судят обо всем из средств массовой информации, в основном желтых, которым важна сенсация, что чуть ли не НЛО закодировало Мазурка. И делают выводы о событиях на основании текстов многих наших нерадивых коллег-журналистов, которые, не будучи на месте, не зная ни одного факта, взяли информацию из интернета, отмониторили и написали свой материал. Это неправильно. Поэтому, как и с историей во Врадиевке, нельзя, не разобравшись, всех зачистить.

По поводу того, как делаются некоторые сюжеты на ТВ. Недавно все газеты пестрели заголовками о кавказце, который устроил разборки в Бирюлево в Москве. В России это была главная тема несколько дней. Нам с НТВ прислали видео. Я посмотрел это видео, на котором этого кавказца доставили к министру внутренних дел, а тот якобы посмотрел задержанному презрительно в глаза. Не взяли мы это видео у НТВ - я только у себя в Фейсбуке выставил, думаю, «Оскар» будет обеспечен. Вы только вдумайтесь: в Москве задерживают подозреваемого и на вертолете доставляют в МВД! Это ненормально. Нельзя машиной человека привезти? Вертолет кружится над Москвой, приземляется, его начинают обыскивать, заводят к министру внутренних дел, а тот подходит и смотрит задержанному в глаза. Прямо голливудская сцена. Они бы еще сели за стол и на руках поборолись! Какой-то театр абсурда. Человек еще не давал показания, свидетелей не допрашивали, задержали кого-то, на кого показали пальцем... Да вы еще докажите, что это сделал он. Но зато его уже на вертолете доставили к министру, чтобы тот смог в глаза задержанному посмотреть: «Казнить!».

А вы говорите, нужны зачистки... Другое дело, что у нас милиция такая, что ее надо зачистить априори. Но в нормальном обществе сначала должно быть решение суда.

Вот Анатолий Владимирович Могилев, когда был министром внутренних дел, требовал, если уголовное преступление совершил милиционер, чтобы автоматически увольняли из органов внутренних дел непосредственного начальника, а начальник УВД получал одно предупреждение. Три предупреждения - и всё, увольнение. Правда, в этой системе была другая опасность: начальники всё покрывали. И я Анатолию Владимировичу об этом говорил.

Поэтому чистки должны быть оправданны. Нельзя просто взять и начать махать метлой. Хотя наш народ уже готов к тому, чтобы поменять вcю милицию. Но Украина же - не Грузия. Во всей Грузии столько жителей, сколько у нас в одном Киеве, поэтому у нас такой метод не прокатит. И кого набрать на место уволенных? Так мы рискуем вернуться к истории бандитизма 90-х годов.

Дуся

Текст: Людмила Троицкая
Фото: Максима Лисового и телеканала ICTV