Егор Соболев: «В каждой палатке Евромайдана был агент СБУ»
Год назад Егор Соболев был в числе самых заметных активистов Революции достоинства. Он, как и многие другие журналисты и просто неравнодушные граждане, принял как руководство к действию призыв Мустафы одеться потеплее и выйти на Майдан дождливым вечером 21 ноября 2013 года. Затем Егор был одним из организаторов первого, студенческого Евромайдана.
Сегодня мой собеседник – народный депутат, избранный в парламент от политической силы львовского мэра Андрея Садового «Самопомич». Такое с Егором впервые в жизни. Рада еще только готовится начать работу, а парламентарий-новичок уже делает радикальные заявления. «В парламент, который будет единолично открывать человек, готовивший законы о диктатуре (имеется ввиду Ефим Звягильский. – Дуся), я не зайду»,- заявил в беседе со мной Егор.
Кто заказал и реализовал жестокий разгон студентов на Майдане, чем симпатичен Соболеву Аваков и чем министр уже успел крайне разочаровать экс-журналиста, когда на самом деле мы потеряли Крым и Донбасс, что отличает Порошенко от Януковича и что не позволит нынешнему президенту превратиться в того, который бежал,- об этом и не только я побеседовала с Егором Соболевым.
- Прошел год, и ни у кого нет ответов ни на один важный вопрос. А вопросов много. Например, кто оплачивал ту сцену, которую убрали в пятницу, 29 ноября, сразу после демонтажа которой ночью началось избиение студентов?
- Как оказалось потом, это был человек то ли Клюева, то ли Левочкина, то ли обоих – такой себе Денис Шевчук, который представлял партию, как-то очень связанную со словом Русь (кстати, партия так и называется, «Русь» - прим. Дуся). На самом деле, тогда нам всем был преподан урок, который продолжается до сих пор. Есть очень много людей, которые интегрируются в нашу среду как агенты – в среду активных граждан, которые хотят построить эту страну, которые выступают против того, что происходит. Но многие из них интегрированы и с теми, кто делает то, что происходит со страной.
- То есть вы не знали, что эта сцена была предоставлена и оплачена человеком то ли Клюева, то ли Левочкина?
- Мы знали, что это за человек, но не знали, чей он человек. На самом деле, весь Евромайдан так делался. Приходил человек и говорил: «Я буду носить камни», «А я здесь поставлю генератор», «А я дам вам сцену». Все так и создавалось – на огромном доверии и огромном энтузиазме, на единении с незнакомыми людьми. Конечно, это приводило к интеграции огромного количества агентов в наши ряды, и я до сих пор это чувствую. Но если бы мы тогда начали проверять биографии друг друга, ничего бы просто не вышло.
Я помню, что уже после победы Евромайдана был отчет, в котором говорилось, что в каждой палатке Евромайдана был агент СБУ. И это только СБУ, без учета других заинтересованных организаций. Мне кажется, это похоже на правду. С другой стороны, именно открытость, именно эта, как говорят компьютерщики, «open space технология», по которой был устроен Майдан, она и привела к нашей победе.
- Была информация, что к разгону Евромайдана и к дальнейшей эскалации конфликта причастен Левочкин. У вас сейчас уже есть информация о том, кто спровоцировал разгон?
- Я тогда считал и сейчас считаю, что организатором этого всего был Кремль. Власти России хотели добиться двух очень важных для них вещей. С одной стороны, остановить стремительный рост силы гражданского общества, который консолидировался вокруг Евромайдана, а с другой стороны, запачкать Януковича в крови. Чтобы он стал зависим от Кремля окончательно, как в свое время стал зависим после скандала с Гонгадзе Кучма. И, по-моему, здесь была использована та же технология: сделать украинского президента изгоем на Западе и очень нуждающимся в российской помощи – помощи российского президента, российского спецназа, других структур. Мне кажется, инициатива и планирование было их. Исполнение, конечно же, наше. Уже точно ясно, что в этом большую роль играл Сивкович, агент КГБ, с очень большим стажем работы в этой структуре. Он офицер КГБ высочайшего уровня.
- У нас нет КГБ – у них ФБ, а у нас СБУ.
- А это все одна организация, она никогда не менялась и никуда не переезжала.
- Где Сивкович сейчас, кстати?
- Надеюсь, за границей.
- Почему надеетесь?
- Если он в Украине и его до сих пор не нашли, то это доказывает халатность наших правоохранительных органов.
- Вам нужны дополнительные доказательства их халатности?
- Нет, в том, что они в большой степени до сих пор не наши, – это уже ясно.
- А Аваков – наш, с вашей точки зрения?
- Аваков не черно-белый. Я с ним по-настоящему познакомился как раз во время Евромайдана. Мы вместе организовывали блокирование улицы Банковой и очень тогда сдружились. Но его работа на посту министра внутренних дел меня очень разочаровала. По сути, он сохранил милицию Захарченко, включая кадровую службу Захарченко. С другой страны, он действительно помогал созданию добровольческих батальонов, возникновению которых очень многие госслужбы мешали. И первая, и большая часть их возникла вокруг МВД, а не Минобороны.
- Из-за нынешней неразберихи до сих пор не совсем ясно, какие батальоны кому подчиняются, их обвиняют во всех смертных грехах, так что создание добровольческих батальонов – сомнительное достижение Авакова.
- Я имею ввиду, что система боролась с приходом в армию людей, которые хотели защищать родину. Аваков был один из немногих, кто в этом помогал. Притом, что, повторюсь, его роль министра внутренних дел очень разочаровывает.
- Вас избрали в Раду. Как вы себе представляете работу парламента, в котором на соседних креслах сидите вы, Звягильский, Левочкин и пара Добкиных?
- Это вызов, скажу честно. Я, например, уже много дней должен договариваться о важных для страны решениях с Олегом Ляшко. И это непросто. Но наша «Самопомич» получила 8% мест от общего числа в парламенте, то есть 33 от 450. И поэтому у нас есть два выхода: либо мы все станем в позу, скажем «Они все негодяи, а мы белые» и ничего не будем делать. Либо мы будем пытаться объединиться с другими силами, которые избраны, и отменять депутатскую неприкосновенность, запускать общественные медиа, разделять этого монстра МВД на отдельные структуры, которые уничтожат круговую поруку и будут контролировать друг друга. Я выбираю второй путь.
- Вы думаете, что Ляшко поможет вам в этих процессах, притом, что Найем заявил в прямом эфире, что Ляшко – проект того же Левочкина?
- Мы уже с ним договорились, и эти обязательства уже вписаны в соглашение о создании парламентского большинства и правительства. Теперь это публичные обязательства, в том числе депутатов от фракции Олега Ляшко. Конечно, это не будет легко. Конечно, мне бы хотелось, чтобы наша «Самопомич» получила большинство в парламенте, и мы все сделали сами, ни с кем не договариваясь. Но, увы, мы его не получили и должны работать и искать союзников среди тех, кто избран в парламент. Есть четкое решение, которое навязали мы: второй абзац соглашения говорит, что к коалиции невозможно присоединение Оппозиционного блока, а третий - о том, что депутаты, которые голосовали за законы о диктатуре, тоже не могут участвовать в коалиции. Но здороваться с ними придется.
- Желать им здравствовать?
- Да, это обязательство политика. Политик – это человек, который принимает и проводит нужные для общества решения. Ему необходимо для этого встречаться с самыми разными людьми. Кому-то для этого нужно жать руку Путину, кому-то – встречаться с Левочкиным, а кому-то – с землекрадами в Киевраде договариваться.
- Как можно договариваться с ворами? Они вряд ли этичны и склонны выполнять обещания – как минимум. К тому же они должны сидеть. А вы собираетесь с ними принимать «важные для страны решения».
- 100% верно. Но для того, чтобы их посадить, нужно, во-первых, снять с них депутатскую неприкосновенность, и об этом мы уже договорились, а во-вторых, создать независимые органы и суды, которые их посадят. Изберите мне 227 людей из «Самопомочи» – и я ни с кем не буду договариваться. Но пока вы не избрали, я буду искать голоса за важные решения во всех политических силах. Кстати, наш закон об очищении власти был принят с помощью обломков Партии регионов. Если бы не проголосовали группы Кинаха и Еремеева, закона бы не было. Потому что не было достаточно голосов для его принятия без них.
- По поводу закона о люстрации есть масса возражений – и у гражданского общества, так скажем, и у чиновников. Многие пишут, что под люстрацию попали те, кто поддерживал Майдан и способствовал ему, а при этом представители старой власти – вот они, на месте, и под действие закона не попадают. И преспокойно стали депутатами, например.
- Как раз те, кто избран в парламент, под действие закона попали: Добкины, о которых вы упомянули, не могут занять ни одну государственную должность.
- Но принимать законы они могут.
- Право быть избранным ни в одной европейской стране не может быть ограничено. Это фундаментальное право. И если они прошли в парламент, это проблема с избирателями, а не с кандидатами. Хотя мы уже договорились об очень важном решении, чтобы эту проблему уменьшить в будущем: больше не будет выборов от округов, все депутаты будут избираться от партий, с возможностью проголосовать за конкретного кандидата из списка. Я надеюсь, это уменьшит продажность наших избирателей и ограничит возможность кандидатов прикупить себе округ.
- То есть партийные списки будут открытыми, и мы фактически полностью меняем избирательную систему?
- Да. Такое обязательство мы уже заставили всех на себя взять, и это должно быть одним из первых решений новой Рады.
- Должно быть. Вы надеетесь, что оно будет принято?
- Чудес не бывает. Если кто-то думает, что от отсутствующей, разваленной, гнилой и, по сути, не своей государственной системы, которая у нас сейчас есть, мы завтра можем шагнуть в европейское государство, – это неправда. Нужно сделать миллион шагов, чтобы у нас получилось европейское государство. Но надо начать идти.
- Мы пошли. И по дороге потеряли Крым и Донбасс.
- Мы давно потеряли Крым и Донбасс, просто Россия формально их не забирала, потому что она контролировала центральную власть Украины. Как только она потеряла над ней контроль, она сжала зубы, уже держа во рту и Крым, и Донбасс. Ментально. То, что произошло там, невозможно ни в Киевской, ни в Днепропетровской областях, - невозможно нигде, кроме этих регионов.
- Вы уверены в этом? А как же Харьков и Одесса?
- Есть большие риски в других областях, но такое приветственное отношение к оккупантам больше невозможно в других регионах. На самом деле я сейчас смотрю на это по-другому: может быть, сейчас Бог дал нам шанс обустроить большую Украину без них. Смотрите, мы даже сейчас получили «прекрасный» Оппозиционный блок в довольно большом количестве в парламенте. И это притом, что не голосовало три миллиона жителей Донбасса и полтора, кажется, миллиона крымчан. Представьте, что бы было, если бы они голосовали. Мы бы получили себе Януковича, только в гораздо более жесткой форме.
- Мы получили Порошенко. С вашей точки зрения, это лучше?
- Порошенко стремится стать Януковичем, но он не Янукович. У него есть одна важная черта, его отличающая, и одна проблема, которая ему не позволит стать Януковичем. Его отличает происхождение: он не бандит, не сидел, знает английский язык, из благополучной семьи, так или иначе он делал свой бизнес, а не забирал чужой. А проблема у него следующая: у него нет электората. Янукович реально опирался на это самый Донбасс, который, судя по всему, теперь получил кару Господню за этого самого Януковича. А на кого опирается Порошенко? Он пришел в безвременье, когда все старые политики себя дискредитировали, а новые еще не выросли. Но своего избирателя, способного привести его к мародерской диктатуре, у него нет. Если Порошенко попытается строить карьеру Януковича, следующий год он не продержится на посту президента. Ему сейчас нужно очень сильно меняться и действительно жить по-новому.
- Но пока он этого не делает. И не делают многие другие, то же самый Аваков. Сегодня годовщина Майдана: никто не посажен, никто не обвинен, расследования нет, все убежали. Что это значит?
- Это просто наш диагноз: у нас есть общество, но нет государства. У нас нет правоохранительной системы, она не наша в значительной степени, у нас нет спецслужб – они точно не наши, а московские, у нас нету ничего, включая суд. Но у нас есть очень классное общество. Я иногда думаю, что лучше бы мы были Израилем во времена Шестидневной войны, или даже раньше, во времена первой его войны за независимость. Тогда у них не было никаких государственных институций, и израильтяне организовывались и сами создавали их. Мы же, по сути, унаследовали советские институции и совершили очень страшную ошибку, когда подумали, что их можно сделать украинскими. А они так и остались советскими.
А за это время, за 23 года независимости, они еще и коррумпировались, и к зависимости от Москвы и «русского мира» добавили еще и зависимость от доллара. Так получились наши, ужасные и не отвечающие интересам ни одного гражданина госструктуры. Поэтому они ничего не способны расследовать, поэтому нет правосудия, поэтому все не так. Нам нужно демонтировать это государство и на его месте, а еще лучше рядом выстроить новое. Наше.
- Самый простой способ демонтажа государства, который я помню из истории, - это революция 1917 года. Тогда тоже те, кто был никем, стали всем – и вышло не очень.
- Революция не самый простой способ. Демонтаж государства произошел на наших глазах – это случилось в Грузии, очень просто, с помощью политических методов, без выстрелов.
- При наличии Саакашвили и политической воли. А у нас нет ни его, ни ее.
- Да, нужно привести к власти политиков, которые будут хотеть настоящей, успешной, сильной Украины.
- А пока, до следующих выборов в Раде, собралось аж 33 таких политика?
- Намного больше. Я не хочу сказать, что хорошая часть парламента ограничивается нашей фракцией. Я уверен в комбатах, я уверен большом количестве людей из других фракций, которые хотят успешной Украины. Может быть, они не составляют большинство, но человек сто, а то и сто пятьдесят – точно хотят.
- Это меньшинство.
- Слушайте, так в 90-х демократическое меньшинство доломало Советский Союз. У нас еще больше пассионарного заряда и еще больше умения это делать. Они тогда вышли из диссидентства, в их рядах, кстати, тоже много было инкорпорированных агентов, у них не все получилось, но они сделали очень много. Мы должны сделать еще больше.
- Давайте веренмся к Раде. Будет открывать Звягильский сессию или нет?
- Я считаю это неприемлемым. Мы говорили об этом на заседании фракции и решили, что он не должен открывать сессию.
- То есть лучше Шухевич?
- Есть компромиссный вариант, чтобы это делали несколько людей преклонного возраста. Это может делать Шухевич, Джемилев и Звягильский.
- Какова вероятность такого сценария?
- Сейчас немного другим занята голова, я не следил за этим. Узнаю ближе к тому дню. Но в парламент, который будет единолично открывать человек, готовивший за законы о диктатуре, я не зайду.
- Вот с ворами договариваться – это, с вашей точки зрения, нужное дело. А слушать Звягильского принципиально не будете.
- Да. Договариваться о том, чтобы они нажали кнопку, надо. А чтобы мне помогал прийти к присяге на верность украинскому народу, очень важной для меня, человек, руками которого начала литься кровь, – это для меня неприемлемо.
- В итоге мы получим расследование убийств на Майдане?
- Одно из обязательств объединения политических сил в парламенте, с которым согласились все силы, включая фракции Ляшко и Тимошенко, - «взять под контроль расследование преступлений, совершенных во время Революции Достоинства, в том числе расстрел 18-20 февраля, а так же привлечение к ответственности исполнителей и заказчиков». Это прописано в одном из параграфов коалиционного соглашения. Мы договорились, что создадим специальную комиссию, которая по-настоящему будет следить за тем, чтобы правоохранительные органы это сделали. Но самое важное решение – это создать правоохранительные органы, которых сейчас просто нет. В них есть отдельные люди, которые работают на Украину, но в целом их нет.
- Вы допускаете, что расстрел был выгоден оппозиции, той оппозиции, которая пришла к власти после Майдана?
- Я допускаю, что в среде оппозиции было много агентов Кремля. И Януковича.
- Сейчас часто звучат предположения, даже прямые обвинения, связывающие расстрел Майдана с именами главы правительства и спикера парламента. Как вам кажется, может ли быть в принципе опубликовано и расследовано это дело в нашей стране, если окажется, что эти слухи не беспочвенны?
- Это очень страшные предположения, которые активно, например, продвигает Россия, доказывающая, что мы сами в себя стреляли. Я думаю, что мы обязательно должны разобраться. И думаю, что когда разберемся, очень много людей из оппозиции окажутся людьми Януковича и Кремля. Но давайте разберемся, а не будем бросаться словами. Это тоже одна из привычек старой политики, которую нужно убить.
Да, Егор оптимист. Сейчас этого не хватает - людей, уверенных в том,ч то все медленно и плохо, но все-таки движется в правильную сторону.
Ваша Муся
Фото: facebook.com, Максим Лисовой
