Юлия Литвиненко: «Я не знаю собственников, потому что у меня нет надобности с ними общаться»

«Радио Вести» в последнее время часто попадает в центр внимания: с нового года станцию покинул ее хедлайнер Матвей Ганапольский, главный редактор Валерий Калныш ушел с занимаемой должности, затем уволился шеф-редактор Сакен Аймурзаев и ведущий Павел Шеремет. Приглашение на станцию Отара Кушанашвили и последовавший за этим запрет на въезд в Украину российского ведущего, а также публикация информации о собственниках холдинга вызвали еще одну волну интереса к происходящему на радио. «Детектор Медиа» встретился с генеральным продюсером радиостанции Юлией Литвиненко, чтобы расспросить ее о переменах, Кушанашвили, судах за частоты и неизвестных инвесторах проекта.

— Это была ваша идея — пригласить Отара Кушанашвили?

— Это была производственная необходимость — пригласить ведущего вместо ушедшего ведущего. И было очевидно, что Отар прекрасно вписался бы в команду.

— Но вы же знали, что ему уже один раз запрещали въезд в страну?

— Игорю Шувалову, если помните, тоже запрещали въезд в страну. Да и перед Отаром потом извинились — это была просто техническая ошибка, и никакого запрета на самом деле никогда не было.

— А почему вам вообще кажется логичным пригласить российского ведущего сейчас — притом, например, что глава Нацсовета в Фейсбуке вообще предлагает запретить работать российским медиаменеджерам в Украине?

— Во-первых, это предложение Юрия Артеменко носит рекомендательный характер. Во-вторых, из-за истории с менеджером канала «Интер» он предложил не давать им права принимать участия в непосредственном руководстве компании, курировать информационную политику. А Отар был приглашен ведущим утреннего развлекательного шоу, Отар не является политическим журналистом, и никогда не делал никаких политических заявлений. Поэтому мне кажется, что это просто похоже на устранение конкурента — как это ни прискорбно, руками Службы безопасности Украины.

— Вы думаете, что кто-то из ваших конкурентов может привлечь для решения такого рода вопроса СБУ?

— Вот вы журналист, ответьте себе на вопрос: на каком основании запретили въезд в Украину Отару Кушанашвили? Вы же прекрасно понимаете, что веских оснований для того, чтобы он получил запрет на три года на въезд в страну, не было: он не фотографировался с террористами «ЛНР / ДНР», не позировал с оружием в руках и т. д. Поэтому у людей возникает вопрос: почему ему нельзя, а другим можно? Даже то интервью, которое все так активно перепечатывали, — вы же понимаете, что люди, которые репостили его на своих страницах в Фейсбуке, не удосужились проверить, что он в нем сказал. При этом вынесли в заголовок фразу «В этой войне я за Кремль», которую он не произносил.

— Он мне сказал, что уже уволился с предыдущей работы.

— Он не уволился, его уволили! Он приехал сюда обсудить возможность сотрудничества с нами, у нас не было еще подписано никаких документов, но он уже принял решение — после чего вернулся в Москву для того, чтобы цивилизованным образом завершить отношения с его прежним работодателем. Понятно, что интернет работает быстрее, чем авиасообщение, и как только он прилетел, ему прислали смс с сообщением, что он уволен. Причем с формулировкой «за подрыв авторитета».

— Авторитета Российской Федерации?

— Или станции, на которой он работал, — уж не знаю: они тоже оставили за собой право не объяснять, что имели в виду. Вообще же, конфликт между Отаром и СБУ, в который мы оказались все втянуты, — отвратителен. Другое дело, что воевать с СБУ и доказывать, что они неправы, я не стану, потому что какие бы ошибки ни делали институты государственной власти — это институты государственной власти, которые я уважаю. Не потому, что их возглавляет тот или иной человек, а потому что я уважаю государство.

— Вы, наверное, редкий журналист, который уважает государственные институты Украины.

— Вы можете соглашаться или нет с решениями и действиями людей, которые возглавляют эти институты, но как можно ставить под сомнение необходимость существования системы государственного управления? Если вы не уважаете государственные институты, то уважаете ли вы страну, уважаете ли вы самих себя? Чтобы закрыть тему с Отаром, я лишь скажу, что в его лице мы получили бы друга страны, с чудесным чувством юмора и самоиронией, «посла доброй воли», который бы курсировал между нашими странами и говорил, что здесь не едят младенцев, не убивают на улицах и что Украина — цивилизованная европейская страна.

— Недавно была опубликована статья журналистки Washington Post, которая уверяла, что разоблачение фейков — совершенно бессмысленное занятие, поскольку люди все равно продолжают верить в то, во что хотят верить, а не в то, что доказано.

— Я считаю, что это ошибка. Делать вид, что мы выше этого и не будем отвечать на фейки, — это пораженческая позиция. У людей нет опыта, они оказались совершенно беспомощны перед пропагандой, им не на что опираться, и им надо помочь понять, что происходит.

— Холдинг все еще судится с Нацсоветом о частотах?

— Да. Суды в процессе. Я не знаю, есть ли перспектива у этого дела. Она есть только в том случае, если восторжествует здравый смысл. Тогда можно взять и послушать, о чем говорит «Радио Вести» с первого дня вещания и выхода в эфир, проанализировать содержание этой станции и не вырывать из контекста какие-то вещи — и тогда мы поймем, кто свой, кто чужой, а кто враг. По-моему, это суд времени, — точно так же, как в деле Кушанашвили сейчас трудно понять, кто прав, кто виноват. Недавно, кстати, мы обсуждали с главой Нацсовета вопросы предоставления временного разрешения на вещание «Радио Вести» в Донецкой и Луганской областях.

— Вы рассчитываете получить это разрешение?

— Вы знаете еще станцию, контент которой был бы так необходим сегодня украинскому слушателю на оккупированных территориях? Упомянутые нами институты государственной власти столкнулись с тем, что такого контента нет, к сожалению. То ли потому, что очень многие медиа попустительски относились к формированию информационной политики, то ли по другой причине. Я ведь тоже работала под руководством Дмитрия Киселева на канале ICTV — и знаю, как у нас формировали информационную повестку. Кстати, менеджеры, которые позвали Киселева на работу, до сих пор сохраняют свои позиции и до сих пор влияют на информационную политику.

— Наверное, тогда было сложно предположить, кем станет Киселев десять лет спустя?

— Почему сложно? Я же ушла в 2004 году, протестуя против того, что происходило на канале. Значит, можно было. Этот факт — красноречивое доказательство недальновидности менеджмента, который покупал в огромных количествах сериалы про российских ментов. Мы же понимаем, что медиа играет ключевую роль в формировании шкалы морально — этических ценностей, и менеджеры должны были предвидеть: речь ведь идет об информационной безопасности.

— Вы думаете, Нацсовет прислушается к аргументам о необходимости вашего контента в оккупированных областях?

— Мы очень хотим этого. Как вы знаете, у нас есть право на вещание там на других частотах. Другое дело, что Нацсовет не дает нам разрешение на перелицензирование. У нас очень много проектов, которые были бы интересны жителям Луганска и Донецка. Я разговаривала с нашими голландскими коллегами, которые говорили, что за этих людей надо бороться, потому что их очень обижает то, что они нигде не проявляются в общественной жизни Украины. Они хотят знать, что их мнения для нас важны. Нам даже предлагали гранты для создания проектов специально для этих районов. Но мы их и так делаем, нам не нужно какие-то дополнительные усилия прилагать — «Переселенцы», «Я и моя прописка», другие проекты. И это очень важно: Украина сейчас в состоянии информационного проигрыша, потому что не доверяем своим же и заняли выжидательную позицию.

— У Нацсовета есть формальная причина для отказа вам в вещании  — лицензии получены на развлекательное вещание, а вы предлагаете нарушить условия этой лицензии.

— Есть процедура перелицензирования, и Нацсовет имеет право дать нам возможность вещать на этих волнах. Но, видимо, считает, что контент «Перец FM» в той исторической ситуации, в которой мы оказались, лучше, чем содержание «Радио Вести» в формате news and talk.

— А какие аргументы у Нацсовета не в вашу пользу?

— Главный вопрос, как я понимаю, был в инвесторах, но после 1 апреля он должен быть снят. Мы выполнили закон. И вы же понимаете, что не наши собственники делают радио — а журналисты. Так что не знаю, о каких рисках и опасностях сегодня можно говорить в отношении «Радио Вести». Наверное, членам Нацсовета трудно поверить, что в нашей среде есть порядочные люди.

— Думаю, во многом ваше реноме связано с отношением к газете «Вести», которую часто обвиняли, и не без повода, в манипуляциях и т. д.

— Не могу отвечать за газету. Никогда там не работала.

— Но вы принадлежите одним собственникам, одним и тем же компаниям. Вы, кстати, знаете собственников?

— У меня нет такой задачи. Но теперь вы можете ознакомиться с документами о наших собственниках.

— Я ознакомилась и хотела спросить вас, знаете ли вы, кто такие Мозговой и Александрова?

— Я не знаю собственников, потому что у меня нет надобности с ними общаться. Меня сюда позвали не за тем, чтобы я общалась с этими людьми — моя задача была в том, чтобы эта станция, у которой был стремительный рост популярности в момент выхода в эфир, удержала позиции. У нас нет никаких ограничений, необходимости согласовывать позицию редакции с позицией инвесторов, — поэтому я с этими людьми не знакома, никогда не встречалась. И думаю, что вряд ли это понадобится до тех пор, пока станция будет популярна. И пока здесь будет свобода и возможность реализации разных проектов и разных идей.

— Вам как журналисту не любопытно, что это за люди?

— Нет-нет. И это большое счастье для любого редакционного коллектива — не знать, кто их собственник и никак не зависеть от него в принятии решений. Поэтому коллектив «Радио Вести» — абсолютно счастливые люди. Как долго счастье продлится, зависит и от усилий редакции.

Парадокс ситуации в том, что когда «Радио Вести» затевались, немецкая, кажется, компания, изучала общественное мнение по части готовности украинского общества воспринимать разговорное радио. И их результаты говорили о том, что такой формат не может быть успешным, поскольку украинскому слушателю нужны только погода, музыка и развлечения, и никто не верил в успех такого предприятия. Имея такие исследования, менеджеры существенно рисковали своей репутацией и именами.

— Видимо, существенно как раз рисковали Мозговой и Александрова, вложив огромные деньги в этот проект.

— Ни Мозговой, ни Александрова не разрабатывали программную концепцию станции — они отнеслись к этому как к бизнес-идее. Чем они руководствовались, я не знаю, и не могу за них отвечать. Я знаю людей, которые сделали этот проект успешным. Они идеально справились со своей задачей. И когда сейчас возникает вопрос, что же мы можем представить нашим гражданам в Донецке или Луганске, стало понятно, что этот контент может предложить «Радио Вести» и никто другой. И там колоссальный запрос на такой контент.

— У вас есть информация о том, слушают ли вас в Крыму и на Донбассе?

— В интернете и очень, очень мало.

— Для вас не важен источник денег, на которые делается этот контент?

— Вот вы узнали теперь источник денег — и что?

— Мы не узнали. Мы узнали только две фамилии людей, о которых ничего не известно, в том числе, есть ли у них вообще деньги. А журналисты — народ любопытный, и лично мне было бы любопытно, на кого я работаю. А вам?

— Я работаю на себя.

— У вас процент от дохода компании?

— Как я могу быть на проценте, если я получаю зарплату? Я не являюсь акционером, я просто наемный служащий.

— Вы же сказали, что работаете на себя — и во многих компаниях менеджеры являются управляющими партнерами или совладельцами медиаресурсов.

— Поэтому некоторым из них звонят инвесторы — и мы слышим иногда эти переговоры. А я не являюсь партнером наших соучредителей, и мне звонить никакого смысла нет.

— А с кем вы обсуждаете стратегию развития радиостанции?

— С журналистским коллективом.

— Ольга Семченко участвует в обсуждении?

— Она участвует в обсуждении стратегии медиабизнеса. Как вы знаете, холдинг состоит из нескольких направлений, и с недавнего времени мы приросли еще одним очень успешным проектом — «Вести Академия». Это тоже моя идея. С тех пор как система профобразования была разрушена, у общества велик запрос на такие инициативы. Поэтому мы разместили рекламу на «Радио Вести», она оказалась эффективней, чем где-либо еще, — и за неделю собрали 80 заявок. Правда, смогли принять из них только сорок человек, но мы помогли этим детям с профориентацией, потому что дети теперь знают только о двух профессиях — мамы и папы, и не знают о других. К тому же тот опыт, который ребенок может получить в медиасфере, применим практически везде. Например, опыт публичных выступлений пригодится им на экзаменах и уроках. Это был очень успешный проект, и я считаю, что в будущем как раз такими частными инициативами мы сможем изменить нашу печальную ситуацию в образовании. Кстати, кажется, Умберто Эко в свое время создал школу Визуальных искусств, где учил семантике — умению читать символы и знаки, тому языку, на котором говорят современные медиа. Я считаю, что этому умению, которое позволяет противостоять информационной войне и пропаганде, нужно обучать еще в школе.

— Сколько стоит обучение одного ребенка?

— По-моему, 3400 гривен за неделю.

— А кто преподает?

— Журналисты «Радио Вести». Этот курс был рассчитан на неделю, и учебный план предусматривал возможность задействовать только журналистов радиостанции. Еще у нас была еще пресс-конференция, на которую мы пригласили народного артиста Владимира Горянского, с его фильмом «Трубач», — так дети познакомились с жанром рецензии, смогли посмотреть этот фильм и задать вопросы актерам.

Я очень довольна результатами первой школы — во-первых, мы не разочаровали детей, многие из которых сказали, что придут еще и летом. Во-вторых, учитывая, как сложно работающим мамам занять детей на каникулах, мы помогли еще и родителями.

— С 1 апреля на станции прекратил работу Сакен Аймурзаев, за последние месяцы ушло еще несколько ведущих — кто займет вакантные места шеф-редактора и главного редактора?

— В этот трудно поверить, но на нашей станции нет начальников и подчиненных. Валерий Калныш, например, все равно влияет на принятие решений — хотя формально он не является главным редактором, но мы советуемся друг с другом, и абсолютно доверяем друг другу. Поэтому сейчас нет главного редактора де-юре, но де-факто он есть, потому что есть опыт Калныша, который всегда будет с ним, независимо от того, есть ли у него табличка на двери.

— Но Аймурзаев-то ушел совсем, нет ни двери, ни таблички, ни его самого — его вы будете заменять кем-то?

— Сакен — это Сакен, его невозможно заменить, это бренд. Точно так же, как невозможно заменить Ганапольского — можно сделать только новый проект с новым ведущим.

— Так кто же будет вести утренние эфиры вместо Ганапольского / Кушанашвили?

— Свято место пусто не бывает, и мы уже принципиально договорились с новым ведущим, но пока я не могу сказать ничего, кроме того, что он — популярный журналист. Хочу также уточнить, что известных и популярных журналистов в Украине, которых действительно уважают и любят, не так уж много — в этом и наше счастье, и наше несчастье. Если их было бы много, мы бы с вами не говорили на тему приглашения российских журналистов, которые сюда приезжают на работу. То ли мы слишком ленивы, то ли слишком деликатны и не боремся за местом под солнцем так, как делают это российские коллеги, но мы довольствуемся тем, что у нас есть работа — и хорошо. Вот вы сколько лет в журналистке?

— Пятнадцать.

— У вас есть свой телеканал?

— Нет.

— А у Шустера есть — хотя вы украинский журналист, и дольше в украинской журналистике, чем Савик.

— Я и не хочу собственный канал, что немаловажно.

— Вот в этом-то наша проблема! Вы не хотите, а Савик хочет. Поэтому, когда спрашивают «почему русский ведущий или журналист?», ответ такой: да потому что они хотят, а мы не хотим.

— Каковы сейчас рейтинги «Радио Вести»?

— У нас нет сейчас последних замеров, и мы опираемся на информацию прошлого года. Тогда были некоторые проблемы, которые мы попытались устранить. Конечно, человек ко всему привыкает, а искушенный житель мегаполиса все время хочет чего-то новенького, свеженького и необычного. Так что у нас сейчас выйдет много новых авторских проектов — в частности, мы возродим сейчас старый добрый формат театра у микрофона, который сейчас очень востребован.

— Радиопьесы?

— Да. Вы услышите детективные истории, но не пьесы в чистом виде. В жанре расследования попробуют себя журналисты «Радио Вести», они будут искать заказчиков и убийц, актеры лишь будут исполнять роли, помогая им в расследовании.

— Когда выйдет программа?

— Она будет выходить с конца апреля, над ее созданием работает известный документалист Марина Дубровина, ей помогают популярные ведущие Алексей Зарахович и Константин Дорошенко, а актеров будет много и разных. Свои актерские способности, кстати, попробуют и наши журналисты.

— У вас есть коллекция звуков? Свист, хлопанье дверей, крики ужаса?

— Конечно. Звуковая палитра помогает визуализации. Я считаю, что успех нашей радиостанции зависит, в первую очередь, от качества звука. Слушатели как бы видят то, что происходит в эфире, благодаря нашему продакшну, который возглавляет абсолютно гениальный Юрий Пустовит, человек, работающий 24 часа в сутки, никогда не теряющий самообладания, всегда готовый к новым идеям и сам продуцирующий их с завидным постоянством. «Радио Вести» использует музыкальную библиотеку Universal Publishing Prodaction Music. Кстати, я сама обратила внимание на «Радио Вести» благодаря магии звука: ехала в машине, нашла тогда еще неизвестную частоту, и была впечатлена качеством звучания.

— Так вы сами предложили свою кандидатуру для «Радио Вести»?

— Да, я пришла сама и сказала Алексею Воробьеву, что хотела бы сотрудничать. Станцию запускали российские менеджеры, которые не знали рынок и людей на рынке, так что когда я пришла, они ничего не знали обо мне и моих коллегах. Мне предложили записать интервью, чтобы проверить качество моей работы, попросили показать, что я умею — и я показала.

— Впечатлили?

— Да, конечно, меня взяли и сразу предложили мне два проекта — «Точку зрения» и «Герой дня», которые вела почти полтора года.

— Стремительная карьера: от ведущей до генерального продюсера чуть более, чем за год.

— Это был путь длиною более чем в один год. На самом деле, я начала работать на радио в 1997 году, еще будучи студенткой факультета систем и средств массовой коммуникации Днепропетровского университета. Так что моя карьера не за полтора года случилась. Когда Алексей Воробьев ушел делать новый проект в России, встал вопрос, кто его заменит. И его обязанности были перераспределены между журналистским коллективом: программным директором, позицию которого сейчас занимает Ирина Синченко, главным редактором, которым стал Валерий Калныш, и продюсером, которым стала я. Карьерного роста, по сути, не произошло, мы ведь оставили свои часы в эфире и делали то, что и так делали.

Фото: Алексей Темченко