Российская журналистка объяснила, почему бить и захватывать военных репортеров - это нормально
Российская журналистка Анна Голубева на сайте «Colta.ru» рассказала, почему в пост-пелевинские времена журналисты давно могут быть причислены к комбатантам, то есть участникам боевых действий - поскольку независимых, неангажированных представителей СМИ уже не осталось, а значит, они воюют за одну или за другую сторону. Текст отличный и по сути очень верный - так что предлагаю ознакомиться всем коллегам:
«Каких-то еще полтора года назад в сетях спорили, прилично ли журналисту участвовать в митингах и демонстрациях - а если да, то предъявлять ли пресс-карту при входе в автозак или честнее паковаться инкогнито. Выдвигались аргументы про нейтральность и объективность, проводились границы между активизмом политическим и гражданским, скрещивались шпаги, треды уходили в бесконечность. В прениях не участвовали правоохранители, которые санкционируют или непосредственно осуществляют упаковку в автозаки, но и они, судя по практике, имели разные точки зрения.
Кто-то из них от владельцев пресс-карт отступался, кто-то не отступался, но несколько стеснялся лишний раз пнуть. Но главный правоохранительский аргумент - «А мне по х**, какой ты там журналист» - изящно снял с повестки вопрос о пресс-карте.
То, что происходит с журналистами на украинском фронте, мне кажется логичным развитием темы. Спецкора «Новой газеты» Павла Каныгина берут в заложники ополченцы в Артемовске. Крымского журналиста Османа Пашаева в Симферополе хватают люди из самообороны и допрашивают с пристрастием в ФСБ. Корреспондента LifeNews Олега Сидякина и оператора Марата Сайченко арестовывает в Донецке СБУ. Мы привычно, почти машинально, возмущаемся. Маргарита Симоньян призывает забыть о разнице взглядов и вместе, солидарно требовать, чтобы журналистам дали делать их работу. Олег Кашин говорит, что нельзя относиться к сотрудникам СМИ как к вражеской армии.
А, собственно, почему? Кто сказал? Откуда такое правило? Ну да, международное гуманитарное право оговаривает особый статус журналиста на войне: «Военные журналисты, интендантский, военно-медицинский состав и военные юристы считаются некомбатантами, несмотря на то что входят в состав вооруженных сил». Но мало ли что в Женевской конвенции было оговорено. Она, например, квалифицирует аннексии чужих территорий как агрессию. Порицает «засылку вооруженных банд, групп, наемников и т.п. от имени государства, которые осуществляют акты вооруженной борьбы против другого государства». Запрещает «наносить удары по незащищенным городам, селениям и зданиям». Кто ж к этой архаике серьезно относится в постпелевинские-то времена? Кто эти нормы соблюдает?
Никто давно уже войн не объявляет, не марширует под барабан, не приходит под стены противника торжественным строем в смехотворных красных мундирах с золотой оторочкой. Почему старинный этикет должен соблюдаться в отношении журналистов? Потому что журналисты штатские? А кто тут военный?
Идет война гибридная, кругом зеленые человечки без опознавательных знаков, политтехнологи в отставке, самодеятельные казаки и предводители повстанцев, которые носят эполеты, портупеи и псевдонимы домашней выделки. Потому что журналисты действуют в интересах общества? У общества на этот счет иллюзий мало. В интересах своих изданий, их хозяев или заказчиков - государства, частного собственника, акционеров - это да, это общество усвоило. Расхожее мнение - журналисты врут как дышат, пресса продажная - никем не опровергнуто. Для солдата армии Украины, ополченца ДНР или сотрудника ФСБ это лишний повод дать журналисту пинка, надевая на него наручники.
Мы давно говорим о наших медиа в военных терминах - пропагандистское оружие, информационная война. Наши медиа давно перестали изображать неангажированность - последние сломались на Майдане. В ходу военные фасоны - просто, прямо, истово присягаем одной из воюющих сторон. Честь имеем. С чего бы журналистов считать невоеннообязанными? И разве не журналистов награждают орденами за Крым - массово, как настоящую армию, закрытым указом, как настоящих разведчиков?
Значит, можно с журналистами как со всеми. По той же Женевской конвенции: «Если некомбатанты принимают непосредственное участие в боевых действиях, они утрачивают свой статус, становятся комбатантами, и только тогда против них может применяться оружие». Журналист и сам вооружен. Если отнять у него камеру, микрофон и телефон - остаются глаза, уши, руки. Надо нейтрализовать - накинуть на глаза и уши мешок, руки связать, рот заклеить. И почему нельзя выкручивать руки и заклеивать рты на войне, если в мирной жизни журналисты - по крайней мере, наши - все это с собой делать позволяют?
Журналистов берут в плен как военнослужащих информационных войск - или как диверсантов и разведчиков. Похищают как товар, который можно продать или обменять, - за них вернее заплатят выкуп. И вряд ли это циничнее, чем отправлять в соседние страны боевиков без опознавательных знаков или выходить в боевой рейд на транспорте с маркировкой ООН. Да о чем мы вообще? Наблюдателей ОБСЕ задерживают, врачей Красного Креста берут в заложники - чем журналисты-то лучше?
Эту войну можно называть как угодно, антитеррористической или карательной операцией, восстанием или революцией, - но всем же ясно, что это гражданская война. На такой войне нет правых и виноватых, своих и чужих. Все свои, все друг другу волки, все виновны и все - жертвы. Включая журналистов. На такой войне не разбирают род войск или занятий. Тут бьют не за ксиву - за фасон штанов. За то, что визитка на латинице. За фотографии в телефоне. За очки. За нездешний акцент. За здешний акцент. Брат стреляет в брата - а мы призываем, чтобы он журналиста уважал».
По-моему, стоит глубоко задуматься и решить: мы все готовы стать комбатантами или нет?
Ваша Муся
Фото:colta.ru
