Василий Рыбников: «Как настоящий филолог, поматериться люблю»
Один из самых засекреченных и остроумных политических сатириков Украины, пишущий под псевдонимом Василий Рыбников, поговорил с журналистом «Редакторского портала» Лесей Ганжой о юморе, табу, самоцензуре и Партии регионов как источнике вдохновения.
- Василий, поговаривают, что твои легкие тексты даются тебе туго, что пишешь ты долго, с трудом...
- Мне часто наоборот говорят: «какой у тебя классный, просто-таки воздушный текст, видно, что на одном дыхании написан»... Я киваю, но на самом деле «одно дыхание» может быть весьма, скажем так, прерывистым и продолжаться достаточно долго. «Левой ногой» за двадцать лет журналистской работы я писать так и не научился. Тот же пятничный текст, обзор недели, я начинаю делать в 5 - 6 вечера и заканчиваю в районе двенадцати. По пять раз перечитываю, по десять раз правлю... Не то чтобы я туплю, просто хочется, чтобы работа получилась хорошей... Пока мы трудились в «Обкоме», то выглядело это так: всю неделю сидишь, шпаришь новости, лента за лентой, потом получаешь свое законное время на текст - и вперед... Сейчас, конечно, легче. Несмотря на то, что я работаю на два издания - «Цензор» и «Третя республіка», ощущение, что есть время дышать.
- Когда вы увольнялись с «Обкома», был ли момент паники?
- Некоторая паника была на моменте принятия решения. Я же там с 2005 года, прирос, можно сказать. Ну и потом - куда идти-то... Никто так оголтело, как мы, не шутил. Нечто похожее делал «Дурдом», но там все-таки своя специфика.
- А как ты формулируешь, чем шутки «Дурдома» отличаются от твоих?
- Это свободный ресурс, куда каждый может добавить свой текст. Соответственно, такая массовость сказывается, классный текст может «утонуть» в довольно-таки простеньких вещах. Зато сейчас на «Дурдом» пишет очень яркий Денис Казанский, как по мне, это замечательное приобретение для ресурса.
- А как сложилось твое сотрудничество с «Цензором» и «Третьей республикой»?
- Юрий Луценко всегда с уважением относился к «Обкому», и когда мы с Женей Кузьменко уволились, то фактически сам предложил нам писать для его сайта. Думаю, в итоге все остались довольны. На «Цензоре» Юрий Бутусов предложил мне писать тот самый недельный обзор, нечто вроде «Цензор-Weekly», и еще нечто вроде итогов уик-энда. Поскольку на выходных, во всяком случае, в то время, ничего особенного не происходило, зато по телевизору шли ток-шоу, на которых хватало отличной дури как раз в моем формате, Юра предложил мне делать разбор самых ярких политических цитат. Тогда Виктор Федорыч был силен как никогда, его говорящие головешки, раздухарившись, жгли так, что проблем с подбором материала у меня вообще не было - хотя сам просмотр этого барахла, конечно, отнимал довольно много времени. В общем, формат пошел. Сейчас, конечно, ситуация резко поменялась, тролли затихарились, а те немногие, что продолжают ходить к тому же Шустеру, но уже как на эшафот, боятся брякнуть что-нибудь не то и изъясняются примитивными штампами, которые даже слушать нет никаких сил, не то что обстебывать. Я даже с горя начал на сайт Партии регионов захаживать, раньше там часто водился прикольный Чечетов, но увы, нету Чечетова...
- Но у тебя же не один источник вдохновения - Партия регионов. Другие что, глупостей не говорят?
- Таких глупостей, как говорила Партия регионов, не говорит никто. Пацаны поставили абсолютный рекорд, который уже вряд ли кто-нибудь побьет, даже коммунисты, хотя у Петра Николаевича с маразматиками тоже всегда было хорошо. С другой стороны, у меня сейчас просто не хватает совести трепать кого-то из нашей новой власти, у которой и без того все не слава богу. Понятно, что не было бы российской агрессии, все было бы по-другому. А так мы с этой властью в одном окопе... Не до стеба, в общем.
- То есть твои симпатии и антипатии влияют на качество юмора?
- Они, безусловно, влияют на мои тексты. А что влияет на качество юмора - я вообще не знаю. Иногда бывает, что событие настолько смешное, и такое в своей совершенной глупости прекрасное - а обстебать его крайне трудно. Все. Оно само за себя все сказало. Плюс понятно, что по всем социальным сетям народ чудит и изгаляется как может, и здесь очень важно не повториться, иначе какой смысл писать текст.
- Многие авторы наоборот относятся к сети как к бездонному источнику вдохновения - бери не хочу...
- Да, такого добра хватает, конечно: человек сбивает в кучу несколько анекдотов, которые все прочитали в интернете еще на прошлой неделе, добавляет матюков, вываливает кирпичом - и это считается весело. Я как настоящий филолог, конечно, поматериться тоже люблю, но повторять за кем-то считаю ниже своего профессионального достоинства. Если такое иногда случается, то только по неведению. Ну или когда чья-то хохма становится общеупотребительной, а при нынешнем-то развитии интернетного дела это происходит практически мгновенно, чуть ли не официальным народным термином - как, например, тот же «Лугандон».
- Была ли когда-то злобная реакция со стороны героев на обкомовские тексты - звонили, писали, обижались ли?
- Нет. У «Обкома» сразу была репутация отмороженных донецких мужиков, причем, еще до моего прихода в это издание, и обижаться на нас было не принято. Намеки «следить за словами», конечно, были, но после революции 2004 года - без особых угроз и наездов.
- Редакторы всегда понимают твои шутки?
- Надеюсь, что да. Во всяком случае, за всю мою журналистскую практику отказывали в публикации всего два раза. Первый раз я, конечно, надулся, но переписал в соответствии с редакторской концепцией, с которой, впрочем, так и не согласился, а во второй - просто опубликовал текст на другом сайте, и он отлично пошел.
- А почему вы перестали писать с Евгением Кузьменко в соавторстве? «Наша ненька громко плачет» хороший был текст...
- Мы писали не совсем вместе - просто делили героев пополам. Женя брал одних политиков, я других, и мы их обшучивали в автономном режиме. Опыт был удачный, народу понравилось, так что мы периодически его повторяли... Когда начали работать с «Третьей республикой», придумали математический сборник «Решебник для пацанов, оставшихся на второй срок». В первый раз получилось, а вторая часть уже пошла с трудом. Сидим в кафе, пьем пиво и пытаемся выдавливать из себя хохмы.
«Ну, давай,- говорю, - Женя, про этого пошутим»... Шутим-шутим, а оно не смешно. Ладно, этого отставили в сторону, взялись за другого. Опять не смешно. Плюнули, допили, поделили текст пополам и пошли по домам писать. А потом и делить перестали. Но сам формат будущего совместного текста мы пока, конечно, со счетов не сбрасываем.
- А каково это, когда шутить - профессия?
- Ну я же не то чтобы профессионально шучу. Я просто пишу тексты, а они получаются смешными, потому что серьезные мне писать скучно. Получается так, что говоришь, вроде, нейтральную какую-то вещь, а получается ирония. Это не то чтобы целенаправленное производство шуток, а своего рода осмысление действительности такое. Раньше к тому, что происходило, относиться без сарказма было невозможно. Серьезная аналитика казалась бесполезной. Сейчас - другое, она не то что бесполезна, а практически невозможна. Потому что ситуация такая, что в 99 случаях из 100 ты просто не имеешь возможности точно определить, что происходит. Как это анализировать? Когда ситуация устаканится, можно будет с кем-то встречаться, что-то выяснять, а сейчас все вокруг знают столько же, сколько и ты. Но ты же не можешь не реагировать на события... Я не могу. И я реагирую так, как реагирую, а не специально шучу.
- Вот ты так прекрасно шутишь о «диких горловских князьях» и «нервном дворянстве Лугандона», а сам же из Донбасса... Как на родине относятся к твоим шуткам?
- Основная масса вообще о них ничего не знает, потому что интересуется исключительно российской пропагандой. Так и говорят: «Ну вот тебе нравится киевская пропаганда, а мне российская», причем это еще верх толерантности к оппоненту по донецким меркам... Что же касается моих знакомых в родных краях, для которых интернет существует не только на уровне «Одноклассников», то им нравится.
- А на тему войны ты шутишь?
- У меня родители на Донбассе, какие уж тут шутки. Когда перестаешь воспринимать это как некую абстракцию или фарсовую «Войну престолов», а переходишь на конкретные события, то ничего смешного в них нет. Я на чернушные темы никогда не шучу. Это табу.
- А какие у тебя еще табу? Вот ты сказал, что своих не трогаешь...
- Да, это самоцензура в чистом виде, но временная. Даст бог, когда-то все наладится, и это табу будет снято.
- Бывали ли какие-то предложения пошутить о политическом конкуренте за отдельную плату?
- Во времена Обкома часто звучали предложения кого-то вставить в Weekly. Но они принципиально отвергались еще на уровне главного редактора. Да и формат текста таков, что вставить кого-то под заказ в него довольно трудно. Даже за 20 копеек. Стиль важнее.
- Тебе нравится писать?
- Мне нравится писать о том, о чем хочется, и тогда, когда хочется. Вот я очень люблю писать свои сказки. Началось с того, что когда-то я сделал текст в форме стенограммы заседания Верховной Рады, на котором в роли спикера выступает Янукович (тогда на полном серьезе «аналитики» прогнозировали, что Федорыч с минуты на минуту станет главой парламента), получилось здорово, и со временем «стенограмма» мимикрировала под пьесу. Потом появилась традиция делать новогодние сказки со счастливым концом. В последней, например, которая называлась «Кладбище погибших титушек», всю камарилью Януковича сожрали зомби, а самого Виктора Федоровича «Беркут» случайно повесил на Йолке.
- А в Фейсбук ты любишь писать?
- Фейсбук я только читаю. Для меня писать в Фейсбук - это как анекдот: пришел домой, а там снова станки-станки-станки... Я лучше себе какую-нибудь идейку для текста зажилю, чем ее в Фейсбуке сожгу. А вот читать Фейсбук очень важно и полезно - на сегодняшний день это фактически одно из лучших СМИ в стране, можно и в Раду не ходить.
- А важно тебе ходить в Раду?
- Конечно. Говорить мне с депутатами, допустим, не о чем, но я там проникаюсь атмосферой, очень интересно. Помнится, когда я туда пришел в первый раз, был очень впечатлен Анной Герман. Стоит маленькая, пухленькая, злая, что-то рычит вражескому журналисту скрипучим голосом. Тут к ней подходит девочка-фотограф, говорит: «Анна Николаевна, можно я вас поснимаю?». Анна Николаевна мгновенно из фурии превращается в такую обаяшку, улыбочка, кокетливые позы. Талантливая женщина, что тут скажешь... Так что в Раде, конечно, много за чем понаблюдать можно.
- А почему в нише политического юмора почти нет конкуренции, как ты думаешь? Ведь у нас и политика такая нелепая, и персонажи яркие...
- Главный сбежал...
- Наверное, ты единственный человек в Украине, который скучает по Януковичу...
- Я еще по Азарову скучаю. Но по Виктору Федоровичу, конечно же, больше... Редко какой текст без них обходился. А сейчас и писать не о ком, и читатель устал. Само чтение новостей отнимает столько сил, что на интересные статейки у людей не остается ни времени, ни нервов...
- А какова роль политического юмора в информационной войне?
- Лично я делаю, что могу. Пошучу про Путина - на душе легче. Но если серьезно, то есть люди, которых россияне будут из «Градов» расстреливать, а они будут на Путина молиться и бояться «Правого сектора». Тут уже никакой юмор не поможет...
- В том, что они такие, есть ли вина украинских журналистов? Это мы провалили информационный фронт?
- Да чёс это все. Вечно им кто-то виноват. Они последние 20 лет смотрят сериалы, снятые в том числе и украинскими продакшнами, о земле обетованной России, где высококультурные доярки находят себе еще более высококультурных олигархов и счастливо живут. Где у милиционеров двухэтажные квартиры. Пенсионеры ездят отдыхать на острова, а силовики раскрывают все убийства и денег не берут. А у самих-то в городе все совсем наоборот. Значит, в Украине плохо, а в России - хорошо. И журналисты могут сколько угодно писать им о Межигорье, они все равно будут говорить «ну и шо», потому что у них, во-первых, такое Межигорье в каждом сериале про доярку и милиционера, а во-вторых, в Украине все воруют, а в России - нет. Они же на самом деле не Россию выбирают, а жить в сериале. И при чем тут журналисты?
Ваша Муся
Фото: facebook.com
