"Незламна", или "Битва за Севастополь": много Фрейда, мало толку
«Любовь под нескончаемым огнем противника, дружба с Элеонорой Рузвельт, выступление на конференции, повлиявшее на исход Второй Мировой Войны, желание жить и страх потерять любимого человека. Реальная история легендарной женщины-снайпера». Признаюсь, читая перед премьерой описание фильма Сергея Мокрицкого «Незламна», он же «Битва за Севастополь», я всерьез раздумывала: выдержит моя психика украинско-российскую киноновинку или не выдержит? К моим радости и удивлению, ничего антиукраинского в фильме не оказалось, но вынуждена признаться, что картину Мокрицкого в моих глазах это не спасло.
«Незламна» - это психологический байопик о реальной женщине, уроженке Белой Церкви Людмиле Павличенко, "Госпоже Смерть", ставшей самой успешной женщиной-снайпером во Второй мировой. Она действительно убила 309 бойцов гитлеровской армии, в 1942 году была в составе делегации СССР в Канаде и США и действительно дружила с Элеонорой Рузвельт. История, конечно, так и просится на экран, а выход картины в разгар войны с Россией играет на руку продюсерам. Украинские зрители пойдут на фильм об украинской героине, а россияне клюнут на историю о русском, и никак иначе, городе-герое Севастополе (впрочем, тут их ждет великий облом, ибо битвы за Севастополь в «Незламной», мягко говоря, мало). Конъюнктура диктует свое, и, возможно, массовое «героическое» кино о войне сейчас действительно нужно. Но это не повод под соусом из спецэффектов скармливать зрителю картину, в которой каждый шаг персонажей можно предугадать, а некоторые художественные приемы, вроде сжигания плюшевого мишки как символа прощания новобранцев с невинностью и прошлой жизнью, ну просто потрясают своей оригинальностью.
Где-то до середины фильма я не могла понять, нравится мне или нет. Пришла к выводу, что все же нравится – достойная игра исполнительницы главной роли Юлии Пересильд и абсолютно прекрасный покойный Виталий Линецкий взяли свое. Но дальше начала развиваться любовная линия, и пришлось передумать.
В главную героиню влюбляются все, кому не лень. С первого же появления в кадре доктора Бориса, одесского еврея, становится ясно: этот хлюпик в очках влюбится, уйдет за Людой на фронт, и там-то его и убьют. Естественно, так и случается. Естественно, героиня влюбляется в самого крутого из имеющихся под рукой вояк, он тоже ее любит, но из чувства долга ответить взаимностью ей не может, и, естественно, его тоже убивают. Девушка ожесточается, начинает истреблять врага так, что даже ее напарнику не по себе, но тут, конечно же, с этим напарником в исполнении Евгения Цыганова у нее случается любовь, а посему Люда просветляется, становится мягче и улыбчивей, - и как раз тут возлюбленного убивают. Снова.
Я не знаю, может, для массового кино это и хорошо – когда судьба персонажа написана у него на лбу с первого кадра? Но эта предсказуемость, местами переходящая в примитивность, сводит достоверность картины на нет. Такое впечатление, что режиссер слишком буквально воспринял тезисы фрейдизма, и его героиня просто-напросто реализует собственное либидо в уничтожении врагов: чем меньше возможностей куда-то это либидо приложить, тем хуже врагам. Возможно, если бы я не читала Фрейда, сочувствовать непростой женской доле Людмилы мне было бы гораздо легче.
При этом «американские» сцены фильма срежиссированы гораздо лучше, и в них как раз есть детали, задевающие за живое. К примеру, очень неплоха сцена, в которой Люда учит Элеонору Рузвельт варить борщ, та роняет сковородку, и девушка, дрожа, бросается на пол, выставляя перед собой нож – результат контузии и посттравматического синдрома. Или, к примеру, сцена, где нехороший советский тип из делегации заставляет Людмилу снять платье и вещать перед публикой в военной форме: девушка со слезами стягивает платье, Элеонора видит жуткие шрамы, обнимает девушку и обильно орошает ее спину слезами. Контраст этих эпизодов с откровенной примитивностью любовной линии местами ставил меня в тупик. То есть ясно, что режиссер и сценаристы могут, если хотят, но хотят почему-то не всегда.
Отдельный разговор – музыка. Ну зачем, зачем было вставлять в фильм «Кукушку» Виктора Цоя в исполнении поп-певицы Полины Гагариной? Кажется, это и был момент, когда я поняла, что фильм мне все же не нравится. Или, к примеру, сцена, в которой главная героиня под «Обійми» Океана Эльзы, сквозь пыль, осколки и клевер, выносит на себе смертельно раненого возлюбленного. В этот момент я как-то очень живо вспомнила эпизод из «Поводыря», в котором главный герой очень по-голливудски диким голосом кричит «Орыыыыыыыысяяяяяя!». Вынос тела под «Обійми» выглядел примерно так же неубедительно.
Вообще «Незламна» очень напоминает «Поводырь» с его девизом «закрой глаза, слушай сердцем». Если отключить мозг и воспринимать фильм исключительно эмоционально – все хорошо. Как только начинаешь думать – беда. И вроде бы ты понимаешь, что хотел сказать автор: женщине на войне не место, война не нужна, убивать людей нельзя, их надо спасать, как это делает влюбленный в главную героиню врач Борис. Но пафос «Незламної» облечен в столь упрощенную форму, что это попросту вызывает раздражение, и сочувствовать, плакать и достигать катарсиса как-то не получается.
Впрочем, как массовое кино «Незламна» вполне может иметь успех. Особенно мне интересно, как его воспримут в России. Для россиян-то это «Битва за Севастополь», но битвы, можно сказать, и нет, затоприсуствует мысль о бездарности руководства обороной, а под конец закадровый голос озвучивает информацию о том, что из Севастополя эвакуировали высшие чины да архивы, а остальных оставили погибать. Непатриотично как-то получается.
Мой вердикт картине «Незламна» - скорее нет, чем да. Но я оптимистка и верю, что количество фильмов рано или поздно перейдет в качество. Надеюсь, при нашей с вами жизни.
Муся
Фото: ukrkino.ru, kinofilms.ua
