Понять Чикатило: зачем Андрей Куликов ездил в Донецк

И зачем украинскому 17-му каналу трансляции пресс-конференций Александра Клименко, репортажи о соревнованиях команд «МЧС ДНР» и включения в телемост создателя общественной организации «Евро-Русь»…

Уверена, многие из вас уже раскритиковали или прочли критику в адрес ведущего Андрея Куликова, поехавшего в Донецк для участия в телемосте 17-го канала. Уверена также, что многие, если не большинство, вообще не смотрели телемост, вызвавший столько эмоций у других. А посмотреть стоило: хотя бы ради маленьких неожиданных радостей, которые дарит зрителям 17-й канал, обещающий рассказывать нам о «проблемах, о которых молчат; о людях, которых не слышат, о правде, которую скрывают». До просмотра этого эфира канала я не слишком четко представляла, что именно скрывают от меня как зрителя украинские СМИ. Но теперь могу с уверенностью подтвердить, что многие темы, поднимаемые каналом, действительно не находят достойного места на более крупных ресурсах.

Например, эфир 17-го в этот день — я из любопытства просмотрела все четыре часа, включая телемост — начался с небезызвестного экс-министра Александра Клименко, который участвовал в пресс-конференции, проведенной «Українськими новинами». Клименко включался по скайпу, и журналистка 17-го канала задала ему животрепещущий вопрос: «Добрый день, Александр Викторович. Вы последнее время очень часто появляетесь в информационном поле, заявляете, что вернетесь в Украину — скажите, есть ли у вас уверенность в том, что по приезде сюда вас не арестуют?»

Прелесть ответа заключалась в том, что в студии были проблемы со звуком — так что говорящая голова Клименко, занимающая весь экран, отвечала приблизительно следующее: «Я однозначно вернусь на Украину. Я понимаю, что все, что происходит вокруг меня… бла-бла-бла… СБУ, прокуратура, суды… бла-бла-бла… Но им это не удается… бла-бла-бла… и пройдя это горнило… бла-бла-бла… Ни капли, ни слова правды… бла-бла-бла… И сегодня, находясь не на Украине, я делаю все, чтобы Украина и Донбасс услышали альтернативную точку зрения. И сегодняшний интерес к моей персоне дает мне уверенность в том, что я нужен Украине. …бла-бла-бла… К счастью, я понимаю проблемы Украины куда лучше… бла-бла-бла... Я чувствую поддержку большинства…бла-бла-бла… Давайте оставим Клименко в стороне, плохой он или хороший… бла-бла-бла… время расставит все по местам». Кажется, журналистка удовлетворилась ответом — даже с пробелами все и так было понятно.

Сразу после обещаний Клименко во что бы то ни стало вернуться в Украину, в эфире канала показали сюжет, подготовленный спецкором 17-го Романом Гнатюком, который рассказывал зрителям о соревнованиях команд «МЧС ДНР». Сюжет был вполне совковым — догонят, перегонят, отчитались, отрабатывают, соревнуются и т. д. Весь остальной эфир — с новостями, гостями в студии и сюжетами на острые темы как-то меня не впечатлил, так что я с нетерпением ожидала «социальное ток-шоу», в котором, собственно, и было заявлено участие Куликова.

С первых минут шоу меня ожидал сюрприз: во-первых, проект 17-го канала называется «Война и мир», — а такую передачу, как вы помните, уже ведет Юрий Макаров с коллегой, только на «UA: Першому». Во-вторых, в киевской студии оказались три участника телемоста, которых я никак не ожидала там увидеть: Ксения Туркова, российская журналистка, работающая на радио «Вести», Татьяна Заровная, журналист «Обозревателя», вынужденная переехать из Донецка, а также Мыкола Вересень, на данный момент — ведущий «UA: Першого». Донецкую студию представлял более причудливый набор спикеров — собственно, сам Андрей Куликов, Жан Новосельцев, «депутат» местного совета П. А. Савченко и донецкий пророссийский блогер Рамиль Замдыханов.

Поначалу было сложно понять, кого представлял на этом мосте Новосельцев, и зачем на нем присутствовал какой-то «депутат» из «ДНР» — поскольку тема дискуссии была заявлена как «Кому верить?» и речь шла в первую очередь о пропаганде, свободе слова и работе журналистов. А в киевской студии ни одного депутата, как, впрочем, и любого другого чиновника или политика, не наблюдалось. Но к концу программы стало ясно, что у каждого из присутствующих — своя цель, и иногда они явно не совпадали.

Свои мотивы Куликовым изложены в колонке «Зачем я ездил в Донецк». Во-первых, естественное желание журналиста быть свидетелем, а не просто пересказчиком событий. Во-вторых, неоднократно повторенный им тезис о том, что надо налаживать диалог, надо понять друг друга. «Пока мы не признаем, что есть люди, которым не нравятся наши идеи, мы не сможем понять друг друга», — в конце программы сформулировал Куликов. И, как выяснилось позже из его колонки, ведущий говорил не только о жителях Донбасса, но и о понимании идей «представителей непризнанных республик» и переговорах с ними на уровне руководства Украины.

Я не знаю, в чем заключается «наши идеи», о которых говорил Куликов, кроме очевидной пытки превратить Украину в хоть сколько-нибудь комфортное для жизни и независимое демократическое государство той же площади, что и до 2014 года — а может быть, и без ее, площади, сохранения. Но, допустим, кому-то эти идеи не нравятся. Но действительно ли во всех случаях важно понять идеи другого? Вот, например, важно ли понимать нам идеи боевиков «Русского мира»? Или идеи, которые транслирует маньяк вроде Чикатило? Или идеи ИГИЛ? Конечно, понимание — основа договоров, переговоров, компромиссов, совместных действий и т.д. Но, наверное, не без оснований существуют запрещенные идеологии, или люди, с которыми не садятся за стол переговоров ни на каком уровне, — поскольку их идеи разрушительны и приводят к катастрофическим последствиям. Но лично для Куликова вопрос понимания был первичен — и поэтому он призывал, сидя в донецкой студии, как можно большее количество журналистов из Украины ехать на Донбасс, чтобы увидеть все собственными глазами.

Правда, сам Куликов многого не увидел: его привезли специально для участия в мосте, так что он просто проехал по улицам города в машине, выпил кофе в кафе, где было немноголюдно (Новосельцев его поправил, заявив, что кафе было битком забито) и поразился тому, что в городе довольно мирная жизнь. В качестве доказательства привел тот факт, что «люди стоят на остановках общественного транспорта, и транспорт приезжает!». Наверное, Куликов представлял себе совершенно разбомбленный город.

В ходе дискуссии выяснилось, что поездка Куликова на Донбасс была не просто инициирована, а спровоцирована 17-м каналом. Куликову в ходе одного из предыдущих телемостов 17-го позвонил журналист канала и спросил, среди прочего, поедет ли Куликов на Донбасс, если ему гарантируют личную безопасность. Ведущий ответил «да» — и его подловили на слове.

Гарантии личной безопасности — это, согласитесь, неплохо, хоть Куликов и боялся, о чем честно сказал, ехать. Но, призывая приехать других украинских журналистов в Донецк, Куликов как-то не оговорил, будут ли гарантировать безопасность и им. Ведь все помнят поездку Насти Станко, да?

В киевской студии тоже нашлись скептики — Татьяна Заровная прямым текстом сказала, что не советовала бы ехать украинским журналистам в Донецк, поскольку знает не понаслышке о том, что там происходит с журналистами. Мыкола Вересень тоже с большой осторожностью отнесся к предложению Куликова, заявив, что для начала пусть сам Куликов вернется целым и невредимым в Киев — а там уж посмотрим.

В этот момент в дискуссию включился Замдыханов, назвав заявления Заровной «фантазиями неадекватного человека», и пошел в контратаку, спросив, кто гарантирует безопасность «журналистам ДНР», если они приедут снимать в Киев. Разговор плавно перешел к обсуждению свободы слова — и тут стало понятно, ради чего Замдыханов вообще пришел в студию: он в ходе дискуссии говорил крайне мало, но один спич он произнес. Ксения Туркова неосторожно сказала, что роль российских журналистов в разжигании войны на Донбассе огромна. И тут Замдыханов сообщил миру следующее: «Шельмование российских журналистов в украинских СМИ слегка утомляет. Сравнивать свободу слова в украинских и российских СМИ нельзя, потому что сравнение не в пользу украинских СМИ. В России есть некоторые проблемы, но там есть оппозиционные издания, вроде "Сноб", "Дождь", и эти телеканалы прекрасно существуют» — и далее в таком духе, с упоминанием украинских «Вестей» и т. д. Ни Туркова, ни Вересень, ни даже решительно настроенная Заровная не нашлись что ответить на такие заявления — а Замдыханов удовлетворенно замолчал чуть ли ни до конца эфира.

У Жана Новосельцева тоже было несколько задач. Во-первых, прояснить свои запутанные отношения с Вереснем, который, с точки зрения Новосельцева, несправедливо обошелся с ним, когда «работал в Комиссии по журналистской этике и морали». Из сбивчивых и запутанных объяснений Новосельцева история не прояснилась, а Вересень откровенно игнорировал попытки Новосельцева втянуть его в разбирательство — так что Новосельцев своего не добился. И это был только первый провал. Вторым можно посчитать завершение программы.

Где-то за 15 минут до конца моста Новосельцев очередной раз вернулся к теме обмена пленными — Рубан просто прописан на этом канале (такое ощущение, что 17-й канал пиарит его в рамках пакетного размещения, заодно сливая его конкурентов). И начал говорить, что никто в украинских СМИ не рассказывал о том, как боевики «ДНР» «совершенно безвозмездно» вернули 25 украинских пленных. И о том, как они вовсю стараются обменять пленных — а украинская сторона вовсю тормозит процесс обмена. Упомянув, кстати, недавний обмен двух украинских пленных на четырех с донецкой стороны — о причинах такого неравноценного обмена умолчав. И тут же, как будто ему пришла в голову эта оригинальная мысль прямо по ходу телемоста, предложил игру. А именно: мол, если все присутствующие в Киеве журналисты на своих ресурсах, а также сидящий за одним с ним столом Куликов обязуются рассказать о том, что боевики просто так, по доброй воле, отпустят одного украинского пленного — 17-й канал готов начать процесс переговоров об освобождении пленного прямо сейчас.

Туркова заявила, что готова об этом рассказать на «Вестях». Куликов согласился тоже — правда, на «Громадськом Радио», но Новосельцев напомнил ему, что было бы неплохо сказать об этом и на ICTV. А потом напомнил: «В эфире 17-го уже случались чудеса, и мы уже освобождали одного пленного — возможно, и в этот раз удастся». И тут стало понятно, ради чего в студии все это время находился «депутат ДНР» Савченко, которого Новосельцев уважительно именовал Петром Алексеевичем. Он довольно много говорил о ситуации с пленными — что раненых украинцев давным-давно обменяли, что по полгода в подвале никто вообще не сидел, и что украинская сторона препятствует обмену пленными. Но когда Новосельцев обратился к нему с просьбой посодействовать в освобождении пленного прямо сейчас, что-то явно пошло не по плану: Савченко сказал, что не уполномочен решать такие вопросы, и тихонько слил тему. В общем, на этот раз «рояль в кустах» почему-то не случился, и эфир тут же стали заканчивать.

Отдельное спасибо хочется сказать ведущим шоу Андрею Павловскому и Ольге Волковой. Они удивительные, правда. Очень трогательно переживали, что в мост так и не включились журналисты из Москвы — какие именно, в ходе моста уточнено не было. Задавали прекрасные вопросы: например, Волкова спросила у Турковой, не чувствует ли она вину за то, что сбежала от цензуры в России в Украину вместо того, чтобы отстаивать свободу слова там, на месте. Шептались по ходу эфира, перебивая гостей. Но бенефисом, конечно, стал разговор Андрея Павловского с включившимся по скайпу Крисом Романом, бельгийцем. Некоторое время я думала, что Роман — журналист, но по ходу эфира Павловский не уточнил род его занятий — а затем стало понятно, что профессия в данном случае и не важна.

Павловский задал бельгийцу два вопроса: о беженцах — показывают ли европейские СМИ недовольных миграционной волной жителей ЕС? Бельгиец с готовностью ответил: «Нет». Затем Павловский уточнил, навязывают ли «позитивное отношение» европейские СМИ по отношению к сирийским беженцам — бельгиец довольно многословно, на ломаном русском согласился. Под конец Павловский спросил, каким СМИ европейцы доверяют больше в вопросах освещения событий в Украине — европейским или российским? Интересно, что ответ Вересня опередил ответ Романа: Мыкола в студии сказал: «Да, конечно, российским!» — что и подтвердил бельгиец. Человеку, не смотревшему, эфир довольно трудно понять, как Вересень просто предугадал ответ — но сидя в студии или смотря эфир в записи, это было сделать легко: на шкафу за Романом виднелись три вещи: плакатик «Я — русский», портрет Путина и флаг «ДНР».

Я бы поинтересовалась, зачем 17-й канал пригласил поучаствовать в дискуссии Криса Романа, создателя общественной организации «Евро-Русь», «большого друга русского народа, автора идеи Евро-Руси от Гибралтара до Владивостока». Но можно и не спрашивать — все же и так понятно.

Дуся

Фото: ictv.ua, youtube.com