«Дятлы, вы ничего не понимаете в литературе»: история Слона и других бойцов в Иловайском котле, рассказанная со сцены (ФОТО)
Сегодня в киевском кинотеатре «Кинопанорама» состоится премьера пьесы «Котел», посвященная годовщине Иловайской трагедии, в которой погибло много украинских бойцов. Автор пьесы – журналистка и сценаристка Мария Старожицкая, активно занимающаяся волонтерством и съемками социальных роликов на тему психологической адаптации людей, участвующих в боевых действиях, режиссер-постановщик – Евгений Степаненко, соведущий Юрия Макарова в программе «Война и мир» на телеканале «UA:Перший». Пьеса «Котел» – полностью волонтерский проект, над которым авторы работают неполных два месяца.
Накануне премьеры Старожицкая и Степаненко провели открытую репетицию «Котла», на которую могли прийти все желающие. Я не могла пропустить такое событие и заодно расспросила Марию и Евгения о работе над проектом.
Честно говоря, первые десять минут спектакля были совершенно непонятны: темный зал, актеры, в ряд сидящие спиной к зрителю, и голос персонажа-обывателя, играющего в компьютерную «стрелялку», а между делом комментирующего события на фронте. Впрочем, через некоторое время все встало на места и я оценила гениальный в своей простоте замысел режиссера. «Котел» – не столько спектакль, сколько максимально приближенная к актерской игре читка пьесы, сопровождающаяся звуковым и видеорядом.
При создании видеоряда были использованы географические карты, кадры видеохроники, тексты из соцсетей
Действие пьесы начинается год назад на День независимости, 24 августа, и заканчивается днем премьеры, то есть годовщиной Иловайской трагедии. По сути это история выхода как из физического, так и психологического «котла», составленная, словно пазл, из новостных текстов, фейсбук-постов, реальных интервью и свидетельств очевидцев. Честно говоря, иногда эти тексты даже резали ухо – в первую очередь некоторой схематичностью, упрощенностью, но в то же время обыденностью и привычностью, словно все это уже десятки раз встречалось в телепрограммах и соцсетях.
Справа – актер Андрей Максименко, в начале войны воевавший в батальоне «Днепр»
В пьесе играют (если можно употребить это слово) актеры Евгений Авдеенко, Виталина Библив, Алексей Доричевский, Алина Скорык, Константин Попудренко, Сергей Солопай, Иван Ковальский и Андрей Максименко.
Единственное исключение – художник Андрей Ермоленко, играющий поэта. Но, честно говоря, на репетиции мне показалось, что на сцене Ермоленко убедительнее доброй половины профессиональных актеров.
Художник Андрей Ермоленко старательно вчитывается в текст
В целом «Котел» очень впечатляет, единственный минус – пьеса показалась мне несколько сыроватой и недоработанной. Когда я деликатно спросила Евгения Степаненко, к чему такая спешка к дате, режиссер лишь закатил глаза и ответил: «Спросите об этом у Маши». Впрочем, если учесть, что пьесу хотят показать родственникам и сослуживцам погибших в Иловайском котле, возможно, это именно тот редкий случай, когда стоит немного поступиться качеством и успеть к нужной дате.
Евгений Степаненко оказался строгим режиссером и регулярно делал замечания актерам
В перерыве я пообщалась с Евгением и Марией о пьесе и предстоящей премьере. Кстати, несмотря на более чем 20 лет жизни в Санкт-Петербурге, Степаненко очень неплохо говорит по-украински – гораздо лучше многих публичных персон, всю жизнь проживших в Украине.
– Євгене, як ви почали працювати з Марією Старожицькою? Чим керувалися, коли обрали такий незвичний формат – щось середнє між читкою і п’єсою?
– По своїй мирній професії я режисер-постановник, до цього з березня минулого року був в зоні АТО. Останні чотири місяці воював на посаді заступника начальника штабу Першого добровольчого мобільного шпиталю імені Пирогова. Ми були в Курахово, під Донецьким аеропортом і Дебальцевим. Я повернувся з війни близько трьох місяців тому. Місяць тому Маша Старожицька переслала мені свою п’єсу, і я прийняв внутрішнє рішення взятися за цей досить важкий матеріал. Це п’єса про Іловайськ, написана на основі свідчень людей, які там були. Стало ясно, що за такий короткий термін ми не встигнемо зробити повноцінну виставу. Найпростіше рішення – це читка, однак просто взяти і читати текст – це круто, але не всім цікаво, до того ж все-таки хотілося зробити сучасне дійство. Я маю досвід роботи з синтетичним театром, міксом різних матеріалів – тексту, звуку, відео. Тому ми обрали такий формат – щось середнє між читкою і грою акторів.
По суті це мультимедійна читка. У нас мінімум сценографії. По-перше, тому що не встигаємо. По-друге, щоб не відволікати глядача. Якщо чесно, я просто боюсь налажати. «Лучшее – враг хорошего». Краще ми зробимо класну мультимедійну читку, ніж поганий спектакль. Звичайно, є плани розвинути це до повноцінної вистави з костюмами, декораціями, грою акторів, а також зробити телевиставу. Взагалі ми з Машею страшенно сперечаємось, кричимо один на одного, я переписав частину тексту. Але це ж п’єса, жива тканина.
– Герої «Котла» мають реальних прототипів чи це збірні персонажі?
– Я вважаю, що нам просто Бог допоміг, бо є навіть зовнішня схожість акторів з їхніми прототипами. Наприклад, наш персонаж Велес. Є відома фотографія Макса Дондюка: в підвалі школи жінка годує дитину з ложки, а поряд сидить дуже схожий на нашого Велеса хлопець. Його звали Орест, на жаль, він загинув. Ще один досить відомий герой, поет – Володя Регеша, він відвоював у «Правому секторі». Є типаж «ополченця» – ми взяли його з ролика «Донецк без мягкого знака», там є смішний персонаж, який на незрозумілій українській мові розповідає про те, що він дуже любить російську.
– Це дуже непростий психологічний матеріал. Що для вас найскладніше в роботі над постановкою?
– Найважче у цій постановці – брак часу. Серпень, актори у відпустках. Фактично ми маємо третю репетицію, на якій усі актори разом – сьогодні, по суті, ми вперше бачимо відеоряд і працюємо з повноцінним звуком. До речі, звуком займається Сергій Прокопенко, а музика – композитора Антона Байбакова. А взагалі дуже важко не піти у фальш. В акторів дуже велика ілюзія і дуже велике бажання почати грати вигаданих персонажів. Ми досить багато давали акторам слухати реальні інтерв’ю, дивитися відео, старалися максимально пояснити, відпрацювати якісь ситуації. Один із наших акторів, Андрій Максименко, який грає американця, воював у батальйоні «Дніпро-1» на початку війни, і це дуже допомагає. Найважче для мене – навіть не змусити, а пояснити акторам, що грати не треба – треба просто пережити цю війну в собі і видати це через свого персонажа, якого вони читають. Хоча, звісно, багато з наших акторів волонтерять чи мають друзів на фронті, у когось загинули знайомі – ця війна так чи інакше зачепила всіх.
– Який головний меседж ви вкладаєте в цю п'єсу?
– В липні минулого року я написав текст у Фейсбуці, який отримав масу репостів. Він називався «Поки ви п’єте мохіто, в центрі Києва вже йде війна». Тоді мій підлеглий отримав травму – йому відірвало руки. Ми з ним вийшли з госпіталя на Щорса. В Києві тоді ще практично ніхто не розумів, що відбувається. І вже тоді цей текст багатьом дав певнй імпульс – хтось пішов волонтером, став допомагати активніше, хтось пішов на фронт. Так от, я дуже хочу, щоб ця п’єса була не спогадом, а пам’яттю, і змушувала думати тих людей, які уникають цієї теми, що треба боронити свою державу. Дуже важливо, щоб вона нагадала не про помилки і не про зраду, а про те, що якби не російські війська, не було б ніякого Іловайська. Не було б ніякої війни. Головна мета цієї п’єси – змусити людей думати і зрозуміти все-таки, що ми воюємо. Здається, що це міфічне АТО десь далеко, але війна поруч з нами.
Пообщалась я и с автором пьесы «Котел» Марией Старожицкой.
– Мария, скажите, к чему такая спешка с пьесой? Видно, что материал отличный, но вам попросту не хватает времени все отрепетировать.
– Потому что 29 августа – годовщина Иловайского котла, и в этот день в Киев приедут родственники погибших, будет открытие стены памяти, съедутся даже с передовой все те, для кого это очень важно. Поэтому нам было важно успеть. Да, может быть, актеры будут читать с листа, может, будут какие-то наладки по видео и звуку – у нас было не так много репетиций. Это полностью волонтерский проект.
– То есть сейчас для вас главное не качество, а эмоции?
– В этом случае – да, потому что, если это живое произведение, оно прочувствуется, будет перспектива. Все это затеялось в конце июня. Я обращалась в разные театры, к разным режиссерам, писала письма, искала контакты, ведь никого не знаю в этой сфере, я вообще не оттуда. И все объясняли, что театры на каникулах, все начнется в сентябре и сейчас этим заниматься никто не будет. Поэтому я низко кланяюсь всем актерам, которые согласились работать – они могли бы отдыхать, но взялись за эту пьесу. Действие пьесы начинается год назад на День независимости, 24 августа, и заканчивается днем премьеры. Так что она обязательно должна состояться 29 августа – этот день очень важен.
– «Котел» – психологически очень тяжелая пьеса. Как, по-вашему, ее воспримут непосредственные участники войны?
– Мне кажется, для них это очень-очень важно – знать, что о них помнят, знают, что их переживания понимаются и понимаемы. В пьесе есть герой Слон, профессиональный американский военный, сын наших еврейских эмигрантов, уехавших в США, которого играет актер Андрей Максименко, воевавший в батальоне «Днепр». Многим может показаться, что это полностью выдуманный персонаж, особенно когда он рассказывает историю, как у него в Нью-Джерси бурундучки попадают в бассейн. Естественно, для любого прочитавшего пьесу это выглядит как выдумка автора. Так вот, это абсолютно реальная история, рассказанная реальным Слоном, реально воюющим здесь. По сюжету пьесы, он вернулся в Америку. Он не уехал, а продолжает воевать, сейчас на передовой. Так вот, он прочел пьесу, прислал мне письмо со словами благодарности, которое мне было безумно приятно получить. И вот Слон пишет: «Читали всей разведкой, и ребята говорят: «Ну как же ты в пьесе нас бросил, когда ты тут мертвых вытаскиваешь?» А я им говорю: «Ша, дятлы, вы ничего не понимаете в литературе».
– А как вам работается с Евгением Степаненко? У меня сложилось впечатление, что у вас разные взгляды на пьесу.
– Из-за минимального количества времени я действительно отдала произведение и просто максимально помогаю со стороны, практически не вмешиваясь в режиссерские решения. Конечно, условно говоря, если бы это была моя квартира, вещи стояли бы не так. Но это уже вопрос будущего. С Евгением мы начали работать, по сути, случайно: он просто откликнулся на мое предложение. Мне интересен он именно потому, что прошел войну, его это трогает. Он полтора года воевал, и у него есть внутренняя необходимость об этом говорить – собственно, такая же, как у меня. Я считаю, что эта внутренняя потребность высказаться – уже достаточно важно. Я дилетант в театре, он в последний раз ставил очень давно, и даже не здесь, а в России. И для нас этот вариант «візьми і зроби», конечно, может сыграть, а может, не сыграть.
– Какой главный месседж вы вкладываете в «Котел»?
– Для меня главный месседж пьесы – дать людям, которые прошли войну, понимание, что они нужны, востребованы, что у них огромное будущее в нашей стране и что этот котел, в который они все были вброшены и сварились, дает новые качества. Те, кто прошел войну, будут успешными – в бизнесе, политике, строительстве новой страны. Они нужны нам. Это очень важно, ведь невнимание общества, невнимание власти, игнорирование войны как таковой мирным сытым Киевом – это очень раздражает людей вернувшихся. Поэтому очень важно сказать им, что мы их понимаем. Они невероятные люди, и сейчас им это безумно важно.
Как рассказала мне Мария Старожицкая, пока что проект «Котел» – исключительно волонтерский и будущее его пока очень туманно. Впрочем, варианты есть – показывать пьесу в одном из киевских театров либо возить ее на передовую и демонстрировать солдатам. Впрочем, будущее «Котла» определится после показа в Киеве.
Муся
Фото: Максим Лисовой
